Соловьиному пенью внимая,
Я сидел над уснувшей рекой
И в полнеба луна золотая
Освещала залив предо мной.
Легкий шелест волны, запах влаги
И костер на другом берегу.
Мне б сейчас карандаш, лист бумаги...
Жаль, что я рисовать не могу.
А в словах разве выразить можно
То, что видел и чувствовал я?
И старался я быть осторожным -
Не спугнуть бы певца-соловья.
А за речкой, где берег чуть выше,
Где костер в небо искры бросал,
Как-то робко, почти еле слышно,
Полуночник-трубач заиграл.
Начал он потихоньку, несмело,
Словно ночь побоялся будить,
А потом вдруг труба зазвенела,
Увлекая мелодию ввысь.
В небесах тускло звезды мерцали,
И река свой замедлила бег.
Сколько чувства, тоски и печали
Смог доверить трубе человек...
Было в музыке той откровенье,
Нерастраченность первой любви,
И душевная боль и сомненье
И горячее сердце в крови.
Отрыдала труба, отзвучала.
Звук растаял в ночной тишине.
Но печальной той песни начало
До сих пор еще помнится мне.
23.12.2010 P.S. Pfronten