Вот они, текстики.
Вот она, твоя голова, бейсбольною кепкою очерченная.
Головень твоя, мазо-садовая, к дьявольщине донельзя доверчивая.
Глазенапы навыкате, нолики, часовыми стрелками само-перечеркнувшиеся в крестики.
Голоса, голоса, голоса...
Наискось чёрным фломастером по белым обоям облакобетованности – полоса.
Наизнось фонтанируя осаннами, входит в экстаз изрезавший кожу бритвой культовый жрец.
По заснеженной проволоке мягко вальсирует, балансируя, мёрзлого воздуха Полный Песец.
Наикимлн Фатц, кастрированный оборотень-брадобрей...
В королевстве кривых зеркал открывают театр исчезающих в полдень теней.
Исчезающие в полдень тени переходят в Зазеркалье через искривлённые зеркала.
И только ты исписываешь иероглифами плоскость выпукло-вогнутого небесно-купольного стекла.
...
У небесилова нету конца,
Нету начала.
Антуанетта Зилова спала с лица,
Проглотив пару фунтов мочала.
Дописав до конца, что оставим фантазии прочих?
За бутылью винца до ветвящихся строчек охочих.
Окончанье стиха в клюве в чащу унёс почечуй.
Потчуй ворохом пошлых метафор нас, ветер, слепой тихобздуй!