Всё закончено. Перевёрнута последняя страница.
Страница первая, целомудренно голая, покрывается мурашками.
Всё заколочено. Передёрнута пресловутая стран-нИца.
Граница дозволенного нарушена выскочившими из вещмешка запятнанными ночными рубашками.
Автомат так уютно уткнулся прикладом в плечо оружейника Стечкина.
Сумка с корреспонденцией натёрла плечо жизнью потрёпанного почтальона Колечкина.
Наркоман Авенир Фиалковский натягивает на физию лыжную шапку с прорезями для глаз.
Капитан Коробейников, присоединяясь к оргии фетишистов, облизывает губы и напяливает противогаз.
Снедаем сомнениями, Филистимлянин уступит дорогу собственной тени.
Порт-о-Пренс засыпает и просыпается, окружённый пиратскими кораблями.
Воспоминания о несбывшемся будущем преданы огненной ржавчине лени.
Белое с чёрным, хихикая, предлагают друг другу меняться ролями.
Вычтем секретные письмена, проступающие на коже.
Выпьем до дна среброкубки, наполненные индукторами метаморфоз.
Выстрелим потом страсти, кинокефалами связанные, на прокрустовом ложе,
Лающими на пролетающих мимо мух и стрекоз.
Выведем строки, зарифмованные по схеме АБАБ, ААББ или АББА.
А после, насытившись, выпишем строк восемнадцать, белым грехом.
Строчки последние две проступят татуировкою на коже выстеганного мною прораба.
Строчка двадцатая будет горбатой невестой, где-то подцепленной лыка не вяжущим женихом...