“Братуха, наливай!” – услышал я,
И всё в моей утробе завертелось,
Я не алкаш!.. Не пью уже три дня,
Но тут, признаюсь, выпить захотелось!
У них, похоже, стол накрыт давно,
Жаркое стынет с поросячьей моськой,
Икра, салаты, водка и вино,
А у меня в руках одна авоська.
Наверно там нетронут винегрет,
Забыли, может, и про шпроты с салом,
А я с пустой авоською в обед,
Нужда меня за хлебушком послала.
Они вовсю стаканами звенят,
И из окна несутся песен вои,
Что мне, ребята, на судьбу пенять?..
Ведь я с авоськой… Нас, похоже, двое.
Я взгляд отвёл с открытого окна,
Пытаясь насладиться мрачным небом,
Не надо мне ни водки, ни вина,
Ведь я же вышел попросту за хлебом.
Я с мыслями собрался, и уже
Почти ушёл, ступая осторожно,
Но снова крик на третьем этаже:
“Братуха, наливай!” – Да сколько ж можно?..
Опять в мозгу печёночный паштет,
Окороков чесночный запах пряный,
Клянусь, мне до закуски дела нет,
В тот миг, когда я третий день не пьяный!
А может там кому-нибудь винцо
В нутро его давным-давно не лезет?..
Налили бы стаканчик под яйцо
В заветренном прогорклом майонезе!
И я в квартиру даже не зайду,
Чтоб не нарушить всяческих идиллий,
Глотну стаканчик белой на ходу,
Под закопченный хвостик крокодилий.
А вы за мной закройте воротА,
Чтоб веселиться больше не мешали,
Что?.. Нет у вас копчёного хвоста?
Тогда зачем же в гости приглашали?..
И потерявши напрочь интерес
К невидимому мнимому застолью,
Я оценил величие небес:
Авоська, я и небо… Значит, трое?..
Эх, сгоношиться б с ними по рублю,
Вернуть душе осанку и отраду!..
Но я уже четвёртый день не пью,
Нет больше водки в доме – и не надо!..
Я завязать хотел уже давно,
Пока Господь не пригласил на небо,
И, позабыв про водку и вино,
Собрался, и как все, пошёл за хлебом.
Пускай, кричат: “Братуха, наливай!”,
И из окошка в гости приглашают,
Не пью под сладкий чей-то каравай,
Мне это больше в жизни не мешает.
И вот шагаю к булочной уже,
Душа моя, похоже, стала шире,
А в этот миг на третьем этаже
Два алкаша в загаженной квартире.
Под “Беломор” и плавленый сырок
Невнятно спорят обо всём на свете,
И ждут, когда, быть может, на порог
С кривой улыбкой ввалится и третий!..”
И даже расхлебянили окно,
Пусть этот третий эхом отзовётся!..
Четвёртый день!.. Всё съедено давно,
И, глядя друг на друга, плохо пьётся.
Уже мерцала полная луна,
Я чай гонял, сходив-таки за хлебом,
И затухали фразы из окна
Под хмурым, обделённым водкой, небом.