Там уже не кричат, а стонут.
Там уже не поют, а воют.
И уже не плывут, а тонут,
И трёхпалым матищем кроют
Всех и вся по всем сторонам,
Словно, бранью крестят отныне,
Недоверчиво скалясь Богам,
По уши в иле и глине…
Я там был – подвывал им волком.
Грыз зубами водорослей муть,
Отражаясь в синючих наколках,
Чтобы вместе с ними тонуть.
Я брыкался, впивался когтями
В голубую, в чёрную гладь,
Чтоб на миг руками-ногами
Жизнь ещё удержать-задержать.
И они увидали всё же,
Как я жизнь хватаю за жабры,
Вылезаю, словно, из кожи,
Будто будут за это мне лавры.
И открылось мне диво с чудом
Дикой жажды до жизни живых,
И рвались они прочь оттуда,
Вырываясь из кож своих.
А я, заглядевшись ими,
Потерял свои руки в воде,
И утоп в бескрайней пучине,
Как будто в лютой беде.