Простертый лабиринт всех привокзальных улиц.
Химеры поездов. Табло печальный лик,
Прикованный к стене. Там цифры изогнулись.
Сосед мой в полудреме уже почти поник,
Касаясь головой воротничка.
И крики грудничка в пустом блестящем зале,
Как приходской набат, тревожные в тиши.
Я поднимаю чай в изношенном бокале.
Вдоль трещина на нем до глубины души.
Какие только губы тебя не целовали?
Тех, кто хлебнет слегка, и тут же поспешит
На стоптанный перрон.
Стучат по кнопкам пальцы. Истерлась белизна
На цифрах семь и пять. Я нажимаю восемь.
Поспешно 10. Вот будто бы из сна,
Из памяти по цифрам – одна, еще одна,
Всплывают по порядку родные
998
И, наконец-то, два.
А я дышу едва.
Застыла колким настом на связках тетива.
В молчаньи будто прожит не год, а целый век.
В висок стучат, как пули, случайные слова.
Слова, слова, слова.
И где-то к телефону подходит человек.
Алло?
Ташкент?
Но нет. Протяжным воем, тоскливо на луну,
Из трубки телефонной, один потом второй,
Гудки хрипят уставше. И кто-то тишину
Нарушит лязганьем колес от чемодана.
Кто-то другой, совсем, совсем чужой.
Герой,
Отнюдь,
Не моего романа.