Искрящийся Дон исчез, словно шалая детская грёза,
И скорый дугу огибает за спящим невинно Ростовом.
Великая степь глядит в небеса по-калмыцки раскосо,
Звезде-пастуху вовек не угнаться за лунной коровой
Ну как же тут спать? А коли засну - разбудит и так проводница,
Мелькнувший зрачок фонаря неизбежную встречу пророчит.
И вот уже сердце, состав обгоняя, на родину добрую мчится,
И встречные ветры от поля доносят: "Ну здравствуй, сыночек!"
Как лёгкий мираж, плывёт за окошком лениво Кущёвка,
Печальною славой вовсю прогреметь заповедал ей жребий.
Проедешь, взгрустнёшь - и будто бы душу кольнули иголкой -
И дальше по графику. Всё, как положено. Без промедлений.
Стоянкой прибытие наше встречают огни Тихорецкой,
Её Ахмадулина в песне не зря сокровенно воспела.
Недолго вагон постоял и отправился,дёрнувшись резко.
Стена и часы, и перон остаются по-прежнему, Белла...
И снова всё тело дремотит ночная вагонная тряска,
Дворы хуторов от неё убегают за лесопосадки.
Ещё целый час. А после... А после мы будем в Кавказской.
Давай,машинист! До милого дома вези без оглядки.
Там улицы зеленью дышат,пьянея в черешневых чарах,
И зреют плоды винограда под звуки сверчковой сонаты,
Страдалица-ивушка возле кубанской воды заскучала,
Вокзал-аксакал провожает на вольную волю закаты..
Приеду - вдохну, словно вынырнул с гибельной глыби,
Старушка всплакнёт и обнимет:"Какой ты,внучёк,исхудалый".
В груди ворохнётся тепло, оглушённое чувствами злыми,
И лестницей в небо покажутся вдруг одинокие шпалы.