Теперь здесь одиночество живёт, на этом месте
Сомкнуться кубки после них, сольются песни
Мальчишка растерявших коз, что иноверцев
Кругу доспех, пытливо вросся, бездны сердце
Скрепит натружена арба, погонщик злиться
И плеть проходит по горбам, когтями львицы
Полуденное солнце жжет, такой же плетью
Под сводам арки у ворот, плющ, липнет к меди
Через витушки, что ужи, слюною в соке
Шипят, как плавленый инжир, на солнцепеке
А шумным улиц - всё равно –в тенистый дворик
Взгляд, фокусирует длину, полоской в море
Понятный признак, той печали гордой
Скрепят, три ярых на волне в оковах порта
Их укачало от возни, крикливых чаек
Очнись корабль! – разгони, их от причала
Под парусам иль под веслом, судьбе угодна
Тысячелетье быть рабом, и миг свободным
Старик бормочет про себя, всю туже строчку
Чем перекреститься поэт? Поправкой? Точкой?
И почему в который раз, мне ночью сниться
Водоворот бесцветных глаз, седой ресницей
Много видел он, многое за жизнь, рудники, галеры
листались люди, города, до нашей эры
но время растирает в прах, обиды, раны, пощёчины, - /наивный страх/
у каждой драмы, есть свой невидимый алтарь - Эллада боли
где человеку не с проста, себя неволить, себя неволить что река -
порогов много, из рецидива ноготка кровавый ноготь
как катету превозмочь гипотенузу не развязать,
не разорвать, эллинский узел
он стянут наглухо, в петлю, кольцом метала
как в жертву ненасытный клюв, пасть волкодава
беги! Беги! Пока огонь - закон погоне
где не нагонит быстрый конь, стрела нагонит
смеется флейта, тамбурин сгущает краски
актёры растирают грим, на ветхой маски
в том диссонанс отлинковал хвала - есть серою,
тенор, он повествует, что живал отвергши сено
вдыхает бабьи голоса, слеза наружу
и стрелки в солнечных часах, находит лужу
садиться солнце в облака, ультрамарине
с усердием раба, рука бьёт по перине
кружиться пух, сойдя на нет, в листве аллеи
как родина забытый снег, не тороплива
ему кружиться средь полей в краю далёком
он вспомнил башню и за ней, курган высокий
а рядом в зеркале реки, где стыли дали
снежинки словно васильки, не увядали
им там кружиться по земле и лечь в покое
звон колокольчиков, во мгле и ветром в поле
полупрозрачна но вуаль, винце изгнанье
плывут в неведомую даль, воспоминанья
в них величавые шумят берез, остроги
печально он, бросает взгляд в простор дороги
простор дороги для него, подобья рая
где кружит белое перо, в лучах, сгорая.