(по мотивам одноименной крымской легенды)
Комментарии:
1. Девичья башня находится в г. Судак (древнее название – Сугдея), расположенном на юго-восточном побережье Крыма.
2. АрхОнт – высшее должностное лицо в древнегреческих городах
3. Понтийское царство (Понт) — греко-персидское государство в Малой Азии в 302 — 64 до н. э., на южном берегу Черного моря.
4. Милет - древнегреческий город на побережье Малой Азии, основавший большое количество колоний.
Глава 1
Замшелая древняя башня стоит
Одна, на высокой горе.
На ней огонек одиноко горит,
Звездою мерцая во мгле.
Темнеет таинственно башни остов,
Как призрак, паря в вышине.
Он нам свою тайну поведать готов,
В волшебной ночной тишине.
Когда-то, в неведомой дали веков
Здесь город торговый шумел.
Удобная гавань влекла моряков,
Суля передышку от дел.
В приветливой бухте под стражей хребтов,
К воде подступающих гор,
Суда находили приют от ветров
Уже с незапамятных пор.
Торговая площадь - народу полна.
Бурля от кипящих страстей,
Всегда говорливо, шумливо она,
Встречала приезжих гостей.
Здесь тавр полудикий, спустившийся с круч,
Нехитрый товар покупал.
Здесь скифский наездник, как ветер, могуч,
Собою гордясь, гарцевал.
Здесь весть разносил об Элладе родной
Купец - предприимчивый грек.
И жил вместе с городом жизнью одной
Всяк пришлый сюда человек.
Жил город спокойно. Большая стена
Хранила его от врагов.
Как будто из скал вырастала она
Твореньем бессмертных богов.
На самой вершине горы, небеса
Своей подпирая главой,
Высокая башня, виденье из сна,
Стояла – градской часовой.
Правителя города дочь здесь жила.
Известна красою своей,
Елена была, как богиня, мила,
В Тавриде не сыщешь милей.
Могла б красотой с Афродитой она
Поспорить и выиграть спор,
Но только была холодна, как вода
В ручье, ниспадающем с гор.
Знатнейшие юноши здешней земли,
Красавице глядя вослед,
Лишь тайно вздыхать о гречанке могли,
Предвидя печальный ответ.
Ведь сам Диофант, полководец, герой,
В боях побеждавший не раз,
За девичье сердце проигрывал бой,
Терпя за отказом отказ.
Понтийский воитель, любимец царя,
Имеющий власть над толпой,
Сюда приплывал регулярно, но зря,
Ни с чем возвращаясь домой.
Со всеми была неизменно хладна,
Гнала всех поклонников прочь,
И часто стояла на башне одна
Архонта прекрасная дочь.
Лишь боги бессмертные знали одни,
Что девичье сердце таит,
О том, что оно уже многие дни
Любовью нетленной горит.
Глава 2
Когда-то Елена гуляла всегда
С любимой служанкой, Танис,
Но как-то случилась большая беда,
Упала прислужница вниз.
Предательски камень скользнул из-под ног.
Безжалостен смерти оскал.
Едва распустившийся сломан цветок
И брошен к подножию скал.
С тех пор под тяжелой гранитной плитой
Спит вечно бедняжка Танис.
Но вновь наступает рассвет золотой
С ликующим пением птиц.
Печаль отступает, и их голоса
Смиряют и горе, и страх.
И ямку в плите наполняет роса,
Питье для щебечущих птах.
К могилке Елена ходила с тех пор
Служанку свою навестить,
Взглянуть на красу окружающих гор
И птичек из рук покормить.
Однажды, идя по знакомой тропе.
(Привычна дорога теперь),
Елена услышала, как вдалеке
Печально играет свирель.
Не хитрый мотив, но за сердце берет,
Прекрасный в своей простоте.
Свирель то затихнет, то вновь запоет
О светлой земной красоте.
Вот ввысь звук умчался и вскоре затух.
Лишь птиц трель звучит с высоты.
И видит Елена: на камне пастух
Сидит у могильной плиты.
Неброский и бедный, но чистый наряд.
Сандалии много дорог
Видали. Печальный, задумчивый взгляд.
С кудрями шалит ветерок.
Поблизости козы пасутся гурьбой,
Задумчиво травку жуют.
Чуть слышен далекий привычный прибой.
А в сердце – покой и уют.
Откуда ты родом, и кто ты? – вопрос
Сумел от раздумий отвлечь.
Пастух повернулся, и кудри волос
Взметнулись волнами от плеч.
Был юноша строен, красивый собой.
И голос приятен на слух.
Внимательный взгляд, добродушный, прямой.
- Как видишь, я просто пастух.
Привыкли Орестом меня называть
Все люди из нашей земли.
А родом я… Как-то сказала мне мать:
- Меня в огороде нашли.
Сказал. Улыбнулся. И как-то сама
Улыбка скользнула в ответ.
- О чем же грустишь ты? И слышит слова:
- Любимой со мной еще нет.
И вновь улыбнулся, да так хорошо,
Так весело, мягко, светло,
Как будто бы солнце над морем взошло.
И стало на сердце тепло.
И долго болтали друг с другом они.
Им радостно было, легко.
Казалось, знакомы уж многие дни,
Лишь друг уезжал далеко.
И оба забыли, что знатна она,
А он лишь пастух был простой.
Влеченью сердец эта грань не важна,
Для сердца – то звук лишь пустой.
С тех пор лишь мечтами о встрече жила,
Архонта прекрасная дочь.
Вдали от любимого – жизнь не мила,
Будь день то, иль темная ночь.
При встрече же жизнь вновь прекрасной была,
Все чудным казалось окрест.
Казалось, Елена взлететь бы могла.
И счастлив был юный Орест.
Себя он счастливей бессмертных богов
Считал и, конечно, людей.
Не ведал пока он, как много врагов
Добудет любовью своей.
Глава 3
Архонт, князь-правитель на греческий лад,
Деметрий, давно уж мечтал,
Чтоб мужем у дочери стал Диофант,
Что часто в их доме бывал.
Архонт эти планы лелеял не зря
Упорно который уж год,
Ведь был полководец любимцем царя,
Понтийского царства оплот.
Могучим союзником царь Митридат
Сугдее родной мог бы стать,
Известна всем храбрость понтийских солдат,
Что мог он на помощь послать.
Казалось, надежной большая стена
Защитой была от врагов…
Пока не случится большая война…
Все знают капризы богов.
Понтийский воитель – заманчивый зять.
Ушли бы сомнения прочь.
Но брак наотрез отказалась принять
Его непокорная дочь.
Деметрий пытался ее убеждать
И даже порою грозил.
Но властью отца не хотел принуждать,
Он чадо родное любил.
Он видел: Елена была холодна
С виднейшим из знатных мужчин,
Но верил: изменит решенье она.
Не знал он упрямства причин.
Средь слуг у архонта был некий Хеймон,
Из варварских диких племен.
И предан, как пес, был хозяину он,
С далеких, забытых времен.
Никто не сгодился бы лучше его
Для тайных, сомнительных дел.
Шпионить умел же он лучше всего.
Здесь он, как никто, преуспел.
Различья не видя в хорошем, плохом,
Хотел он архонту помочь,
И вскоре проведал: с простым пастухом
Встречалась Деметрия дочь.
Деметрий был в ярости, как же она
Могла пастуха полюбить?
Наверное, юноши в этом вина.
Не медлить! Ореста схватить!
Привычной тропинкой Елена идет.
К могилке тропинка вела.
Но только, как прежде, свирель не поет,
И тяжесть на сердце легла.
Росинка, сверкая, стекает с листа,
И трели звучат с высоты,
Но только полянка сира и пуста,
Нет чувства былой красоты.
Наполнена ямка кристальной росой,
И капли, как камни в ларце.
Но так не хватает улыбки простой
На милом, любимом лице!
Доверчиво птички слетались окрест,
Ждут корма из девичьих рук.
А в сердце тревога: где милый Орест?
Где любящий, преданный друг?
Напрасно Елена Ореста ждала
В надежде на друга взглянуть,
И с грузом на сердце домой побрела.
И тягостен к башне был путь.
Глава 4
Уж несколько дней не являлся Орест
На встречи с любимой своей,
Лишь птички слетались с насиженных мест,
Неся утешение ей.
На горе Елену судьба обрекла,
Отнять попытавшись любовь,
Но только не зря в ее жилах текла
Гречанки горячая кровь.
На поиск Ореста послала она
Всех преданных сызмальства слуг.
Ее не пугала такая цена,
Как шепот недобрый вокруг.
Всегда есть свидетели тайны людской,
И вот до красавицы слух
Дошел, что в застенок тюрьмы городской
Был брошен несчастный пастух.
Колодец из камня, холодный, сырой, -
Страшнее не сыщется мест.
И здесь, как придавленной тяжкой горой,
Страдал, умирая, Орест.
Привыкшему с детства бродить среди гор,
На воле встречая рассвет,
Ему, словно воздух, был нужен простор
И Солнца живительный свет.
Промозглая сырость верней, чем кинжал,
Пронзила у юноши грудь.
В ней стал разгораться недуга пожар.
Ему не давая вздохнуть.
Жар был не стерпим, словно пламя в аду.
Надежд на спасение нет.
Лишь имя любимой шептал он в бреду,
Во мраке – единственный свет…
Очнувшись, увидел он светлый покой
Как будто бы издалека,
Склоненный над ним лик Елены родной…
Ко лбу прикоснулась рука…
Угас без остатка смертельный пожар,
Ореста сжигающий грудь,
Куда-то исчез изнуряющий жар,
И стало возможным вздохнуть…
Тепло и спокойствие чувствовал он,
Как вновь зародившись на свет,
И вновь погрузился в живительный сон
Целебней которого нет.
Не ведал Орест: призрак смерти над ним
Витал уже несколько дней,
И он лишь Елене обязан своим
Спасеньем из царства теней.
Хотели Ореста в колодце сыром
Навек от Елены укрыть,
Но имя отца и кошель с серебром
Сумели темницу открыть.
В покоях у девушки узник лежал,
В беспамятстве, еле живой,
Когда разъяренный Деметрий вбежал,
Солдат окруженный толпой.
Он гневно на узника руку поднял, -
Оресту уже не помочь!
Но страшный приказ, словно в горле застрял,
Лишь глянул Деметрий на дочь.
Елена стояла, смертельно бледна.
Глаза от волненья горят.
Но губы упрямо сжимала она,
И тверд был решительный взгляд.
Так воин стоит, защищая свой дом,
Умрет - не отступит на шаг.
Победы добьется противник с трудом,
Иль дрогнет в смятении враг.
Деметрий, нежданно остыв, отступил.
Усмешка, скользнув по лицу,
Мгновенно погасла. Елена без сил
В лицо посмотрела отцу.
А он, усмехнувшись слегка, приказал
Придворного лекаря звать,
И, чтобы все слышали, громко сказал:
- Тебя приказал я позвать,
Чтоб ты постарался и юношу спас, -
Я дочери счастья хочу.
Тебе помогали уж боги не раз
В леченье, - он молвил врачу.
Помилован ныне был узник судьбой,
Прошла стороною беда.
Сегодня проигран Деметрием бой.
Смирится ли он навсегда?
Глава 5
Был лекарь искусен. Прошло много дней.
Орест стал, как прежде, здоров,
Хранимый любовью Елены своей
От мести нежданных врагов.
Любили Елена с Орестом вдвоем
Из башни смотреть на рассвет,
На то, как светлеет морской окоем,
Меняя причудливо цвет,
Как солнце, ночной покидая покой,
Лениво из моря встает,
Как стелется путь перед ним золотой
И в башню к влюбленным ведет,
Как, выйдя из бухты, спешат корабли
Уплыть в бирюзовый простор,
Оставив пределы родимой земли
Под взглядом задумчивых гор…
Влюбленные были довольны судьбой.
Казалось, что счастье – навек.
Ведь главное – чувствовать: рядом с тобой
Любимый, родной человек.
Но грудь у архонта терзала всегда
С тех пор неотступная злость.
Орест для него – как большая беда,
Как в горле застрявшая кость.
Он, внешне смирившись, врачу приказал
Ореста скорей излечить,
А сам непрерывно решенье искал,
Как дочь с пастухом разлучить.
Деметрий, политик до мозга костей,
Искусный в делах дипломат,
Не мыслил отказа от цели своей:
Стать зятем мог лишь Диофант.
И вскоре был замысел тайный рожден
При свете холодном луны.
Обманом Орест должен быть принужден
Покинуть пределы страны.
Условье Елене поставил отец,
И тверд был в решенье своем:
Отправиться за море должен Орест,
Иначе не быть им вдвоем.
Пусть юноша съездит по делу в Милет,
И год там пробудет всего,
Тогда и получит Елена ответ,
Крепка ли любовь у него.
- Корабль через год возвратится домой, -
Продолжил отец убеждать, -
Решение принято будет судьбой.
Придется лишь год подождать.
Когда ты увидишь: колышется флаг
На мачте того корабля,
Орест не забыл про условленный знак
И любит, как прежде, тебя.
- Для брака с Орестом не будет преград, -
Поклялся Елене отец, -
Судьбе так угодно. И он будет рад
Союзу влюбленных сердец.
- Но, если Орест увлечется другой,
Былую любовь не храня,
Без знака корабль возвратится домой.
И он недостоин тебя.
На брак согласиться ты будешь должна.
По-прежнему ждет Диофант.
Ему ты по-прежнему будешь нужна.
Он преданный, честный солдат.
Елена бессильно внимала отцу.
Был горек его приговор.
И бисер слезинок скользнул по лицу,
Немой выражая укор.
Неслись, словно ветер, печальные дни.
Все ближе прощания миг.
И сдерживать трудно порою в груди
Отчаянья горестный крик.
Глава 6
Вот день расставанья примчался стрелой.
В порту оживленье царит.
И ноет сердечко в груди молодой,
От близкой разлуки болит.
Предательски слезы на солнце блестят.
Всё… Надо Оресту идти.
Последний прощальный потерянный взгляд.
Слова: я вернусь, не грусти.
Орест твердой поступью на борт шагнул,
И вот уж рукой машет он,
А следом неузнанной тенью скользнул
Архонта подручный Хэймон…
Корабль вскоре плавно покинул причал.
Исчез им оставленный след.
Лишь чайки кружились над морем, крича
Отплывшему судну вослед.
И вновь, как и прежде, Елена одна
На башне печально стоит.
И знает, что образ любимый она
Навечно в душе сохранит…
У юноши сердце, любовью горя,
Отчаянно рвется домой,
Но скрылась за мысом родная земля.
Лишь волны бегут за кормой.
Лазурного моря манящий простор
Открылся Ореста глазам.
Смягчая суровый судьбы приговор,
Он был, словно чудный бальзам.
Поверилось вновь: не жестока судьба,
Разлука всего лишь на год.
Он вновь будет рядом с любимой, когда
Закончится дальний поход.
Три дня плыл корабль вдоль крутых берегов,
Где дикие тавры живут,
Что в жертву богине приносят врагов
И Девой богиню зовут.
Все выше вершины вздымаются гор,
Стоят, подперев небеса.
К себе привлекает восторженный взор
Суровая их красота.
У берега скалы, как зубы, торчат.
Здесь мало приветливых мест.
Пустынно. Лишь чайки привычно кричат,
Да плещутся волны окрест.
Но время настало на юг повернуть.
И путники молят богов
О том, чтобы не был тяжелым их путь
Вдали от родных берегов.
Вот парус наполнил могучий Борей.
Из глаз исчезает земля.
И стайка дельфинов, скитальцев морей,
Резвится вблизи корабля.
Так день промелькнул. Ночь к исходу идет.
Сморил всех предутренний сон.
Не спит рулевой лишь. Да случая ждет
Для замысла злого - Хэймон.
Он помнит Деметрия строгий наказ:
Вернуться не должен Орест.
Не важно, как выполнен будет приказ,
Но вечным пусть будет отъезд.
Вдруг ветер усилился. Мачта скрипит.
Завыл, разъярившись, Борей.
И кормчий, проснувшись, команде кричит,
Чтоб парус свернули скорей.
Орест пробудился. Звенит чей-то крик.
С трудом держит руль рулевой.
Полощется парус. Чудовищно дик
Борея свирепого вой.
Соленые брызги швыряет в лицо
Хохочущий бешено шквал.
И черные волны сжимают кольцо,
За валом вздымается вал.
Корабль то стремительно падает вниз,
То словно летит в облаках.
Богов мимолетный и вздорный каприз,
Игрушка в жестоких руках.
Орест, еле-еле держась на ногах,
Увидел, что рядом Хэймон.
Внезапный толчок. Удивленье в глазах.
И черная бездна кругом…
Наутро утих разыгравшийся шквал.
Вновь на море тишь и покой.
Но юноша в море бесследно пропал.
Ему не вернуться домой.
Глава 7
Тревожится девичье сердце в груди -
Прошел ожидания год.
Уж должен корабль из Милета прийти,
Закончив далекий поход.
Все чаще Елена на башню идет
И смотрит в пустынную даль.
Но только пред взором ее предстает,
Печальная серая хмарь.
Свинцовые тучи сплошной пеленой
Нависли над морем седым.
И ветер бушует над бурной волной,
И дождь, как клубящийся дым.
И стонет, и плачет в тревоге душа,
В предчувствие близкой беды.
Елена на башне стоит, чуть дыша,
И ждет приговора судьбы.
Разведрилось. Парус мелькнул, наконец.
Корабль долгожданный плывет.
Ну, вот и настал ожиданью конец.
Но что он Елене несет?
Отчаянно вдаль устремляется взгляд:
Не реет ли весело флаг?
Но горькую правду глаза говорят:
Не виден условленный знак.
- Корабль из Милета вернулся домой, -
Служанок слышны голоса.
Но с ним не вернулся любимый, родной –
Ведь мачта без флага, пуста…
Повеяло холодом, словно зимой.
Сердечко замерзло в груди.
Рассеялось счастье в дали голубой.
И жизнь без любви впереди.
Велела служанкам Елена достать
Ее самый лучший наряд,
Найти Диофанта и в башню позвать
К зубцам, где дозором стоят.
На башню спешит Диофант поскорей.
Он зова желанного ждал
И, словно сам быстрый могучий Борей,
Наверх по ступеням взбежал.
Как будто богиня предстала пред ним
В сиянье своей красоты,
Его осчастливив визитом своим,
С небесной сойдя высоты.
Сапфиры огнем в диадеме горят,
Одежда - царице под стать.
Но холоден гордой красавицы взгляд.
Она - как звезда: не достать.
- Ты знал, Диофант, что другой мной любим,
Что занято сердце мое,
Все лучшие помыслы связаны с ним,
К чему же упорство твое?
Наложницей быть, называясь женой,
Так жить мне с тобой суждено?
Чтоб, словно рабыней, владел бы ты мной?
Ведь сердце тебе не нужно…
Ничтожные люди: и ты, и отец,
Не стану я вашей рабой.
Не знаете вы, что влеченье сердец
Сильней даже жизни самой.
Не мог мой любимый меня позабыть.
С Орестом случилась беда.
Судьбу я сумею его разделить,
И вместе мы будем всегда.
И с легкостью лани, живущей средь гор
Взлетев меж зубцов на карниз,
Елена, взглянув на бескрайний простор,
Шагнула решительно вниз…
Замшелая древняя башня стоит
Одна на высокой горе,
На ней огонек одиноко горит
Звездою мигая во мгле.
Немало минуло эпох и племен.
Другие здесь люди живут.
Но башню с тех давних забытых времен
Девичьей доныне зовут…