Хоть ты заштопай память,
И завяжи узлы на тонких,
словно волос нитях,
Перекрути все мысли,
словно, в мясорубке
ты их измельчи.
Сломай, что хочешь,
возьми и если сможешь,
на цыпочках ты по земле пойди.
Белугой вой,
кричи,
ругай,
пронзай ножами...
И стерпит пол,
едва стоящую меня на нём,
Да и мою истёртую до боли память,
Бумага стерпит и моё письмо.
И крик заблудится в тумане –
Душа не выдержит сего;
Молиться будет
и воистину метаться,
Зальются заревом глаза,
И на заходе солнца, глянцем,
Проглянет издали гроза:
«Как, Свет, тебе, мой, там живётся,
Когда нет жизни без тебя?!», -
Настанет утро и проглянет солнце,
Боюсь, опять не для меня.
И мимо, где - то, мир свой, воплощая,
Когда - то, для чего - то, да затем,
Прошёлся, по небу гуляя,
Вершитель всех небесных дел.
А мне теперь опять, вслепую,
И вглухую вновь играть?
Мне слишком в мире одиноко,
Мне жизнь такую и не обогнать.
Простите, сжальтесь, умоляю!
Невыносимо, но –
«Всё хорошо!», - прошепчет кто - то,
Хоть и на правом (Ангел) спит давно.
И всё бы ничего, но невыносимо,
И крик необъяснимо сип,
На этой мне планете, видимо не мило,
Я видимо с совсем других орбит.