Комната
Из архива Павла Неустроева.
Я живу в комнате, из которой когда-нибудь выйду -
Через окно или через двери,
Это Не имеет значения.
В любом случае я останусь в состоянии свободного полета.
Ведь я родился в комнате Бога.
ххх
Я - хазарин
Предлагаю на суд читателей произведение, вызвавшее большую дискуссию среди сограждан.
Запишите меня в хазарины, -
Я не вашей веры вино.
Я в полыни навеки иной.
Вы на зори Заречья позарились
И пришли предрассветной стеной.
И Ермака ярма полчища
Наш разбудили столетий настрой.
Но судом высоким нас трое
Созываем толпу у столпища
Перед ликом ковыльной Трои.
Чтоб держали ответ не за слово, -
Не имеете вы языка, -
За лиловый в разливах закат,
Вытекавший из уст Гумилева
И за ПИТЕР закованный в карцер.
Поднимайся хазарское племя,
За отцов отомсти!
На конях вознесись, и там в небесах:
Не француз, не поляк и не немец,
А РОССИЯ Советов наш враг!
ххх
Два брата
Родительский! Родины дети!
Сыны из последних от Бога
К Российской могиле в карете
Съезжают с небес ежегодно.
Как Карл, каузально король:
Два брата, два Николая;
Один Николай был11
Другой Гумилев с Гималаев.
Их поступь важна, одинока,
В глазах акмеистовый свет,
Кресты в одеяньи барокко:
То ПИТЕР кладбищем окрест.
И каждый желающий видеть
Встает из могилы иной,
Как канувший в лету провидец,
Спасенный смертию Ной.
Ни стонов, ни жалоб, ни криков
А только молчанье святых,
России, навечно великих,
В столицу единым слитых.
ххх
Лабиринт
Дом стоит лабиринтом,
В теневой стороне.
Ощущений палитра
Проступает во мгле.
Мне узоры улыбки,
Отношение глаз
В очертаниях зыбких
Невозможно узнать.
Чуть поодаль полита
Лунным светом дорожка -
Расплетение нитей
К проясненью окошком.
Там, у входа, друзья,
Как больной обыватель,
Ждут явленья Христа
В полюбовных объятьях.
Дом стоит лабиринтом,
В теневой стороне.
Ощущений политра
Проступает во мгле...
ххх
День на диване
Все пошло, как день на диване.
В сирени пьяный сарай.
И гений Россий -Северянин,
Покинувший доблестный рай.
А я, задремавший осколок
Неведомый в небе звезды.
Мне мало всего лишь сто сорок
Годов до боли земных...
ххх
Ирине Валлиулиной
Запарижить что ли мне в России,
Переулки пьяные свалить
В деревянный хаос, где босые
На рассвете вечности мы впрыть.
Устремлялись, строфы сокрушая,
Непослушных строчек батальон, -
То Ирина-Муза к шалопаем
Приходила к нам и перед сном.
Вдохновеньем в роге до упаду
Опьяняла вмиг и при свечах
Незнакомой Дамою в парадном
Ожидала каждого из нас.
Запирижить что ли мне в России,
Где меня напоят допьяна,
Где гуляли в детстве мы босые,
Где живет правнучка Щедрина.
ххх
Месяц Августин
Иисус Христос. И летний вечер,
И я молюсь. Не знаю чем
Платить за радость этой встречи:
Хорошей песней или честью...
Блаженный месяц Августин
То радость с кровью на губах
Скажите люди: "Мы простим
За все другое, милый Бах"?
Но торопливый приговор
Выносят судьи из плебеев.
Иисус Христос. И пир горой,
И небо так же голубеет.
ххх
Я один
Почему я один
и в этой комнате?
Почему как всегда мне тепло?
О, Сударыня, вы
меня не помните,
Как раздора не помните плод.
Да, один
и совсем не маленький
Да, один,
и как в лагере сталинском
От прохожего взгляда я болен!
Да, один,
и какие жестокие
Бьют наотмашь пощечины дни
Но я ночи жду волоочие
И где свечи,
где бережный вальс?
Лишь из песни Кинчева,помните?-
"Предъявите ваш "аусвайс"!
Почему я один
и в ночи мук
Все на Вас так молюсь?
Почему?
В этой комнате?
Вспомните!
ххх
Паруса капитана Рабле
Тот радостный дождь, как невиданный зверь,
Прошелся по улице гордо.
И люди потом, как матросы таверн,
Смотрели с улыбкой на ордер.
Арест или обыск на их корабле, -
Как старая шутка звучали.
Подняв паруса капитана Рабле
По волнам вина и печали...
Они уходили, как радостный зверь,
По улицам сумрачным гордо
В Сибирь по этапу под крики таверн
Татаро-монгольские орды.
ххх
Оловянных солдатов парад
Я игрушечный свой пистолет
Достаю и стреляю по окнам.
Я прожил здесь немало: сто лет
И устал в своей комнате мокнуть
Под дождем из повешенной тучи
С жаждой песни потресканных уст.
Я устал воспевать наш могучий
Из друзей полусгнивший союз.
То всего лишь поселок мой Ямы
Из коробок игрушечных в ряд.
Это мы уничтожены нами,
Оловянных солдатов парад.
Рядовые по имени АССА
Это мы, что зашедшие в дом
С "белых роз", что "по-черному" - "красные"
Лепестки, близорукие рвем.
А потом в гимнастерке и злые
Уезжаем одни на войну.
Мы, уверенные в силе
Чем так славится слабый наш дух.
Пистолет мой без выстрела точен,
Поражает мишень за окном:
"Серый вечер в городе Сочи"
И невзорванный мною горком.
ххх
Чеченская война
Мы грустим, иногда умирая,-
И тогда кто-то плачет во сне,
А другие узнают уха краем
Что просто выпал снег...
И не хочется плакать, и хочется жить
На одной из этих планет
И хочется спрятать ножи,
По кому завтра выпадет снег?
На этой войне нет имен, и нет слов
Уже просто кого-то нет.
И уже не выплакать всех слез,
По кому завтра выпадет снег.
ххх
Шовинистический напев
Равняйся налево, где падает город,
И стены встают по-утру,
Где каждый камень дороги мне дорог,
И люди гибнут от рук
Протянутых слепо,
Забывчиво-молча,
Равняйся налево,
Где песня без точек.
Шовинистический напев.
Но если прислушаться тихо, без песен,
Без звука забыть обо всем,
То врежется в ухо из крана капелью
Шовинистический напев.
Я знаю, что мало упасть и разбиться,
Что кто-то к тебе все равно подойдет,
Предложит сыграть тебе партию-блиц
И в белой одежде на смерть пропоет
Шовинистический напев.
Равняйся налево, где падает город
И стены встают за спиной,
Под утро, где каждый камень мне дорог,
Дороги, не знающей ног.
ххх
Я здесь еще не жил
Я падаю один, это так легко, -
Выйти из окна и прыгнуть вниз.
Я падаю один, я падаю один
Я падаю один, - это легко
Говорят, что завтра будет Земля,
Но я так полюбил этот штиль.
Я так долго над этой планетой летал,
Я привык здесь быть один.
Я не хочу среди них умирать,
Я здесь еще не жил,
Но флот уже поднял их адмирал,
На меня заточив ножи...
ххх
Ветер красных тюльпанов. 25 октября
Ах, смешон этот день!..
До истерики смех
Раздается по комнатным залам.
И магичится семь
До истерики всех,
Запевая с Семнадцатом псалом.
И кручинится муж,
До мужчининых слез
Нету дела жене-пролетарке.
Время бледных ревуш
Истерично унес
На погост из-под Зимнего арки.
Ветер красных тюльпанов,
Ветер черных одежд,
Кожевеющих черно от крови.
И до смеха все странно:
Вождик царских невест
Продавать на Запад готовит.
Все по сходной цене:
Боль, и крики, и кровь
Получите взамен, комиссары.
Приготовьтесь, стен нет,
Лишь возьмите в нагрузку,
Вы, Россию к паштетам, омарам!..
ххх
Университет свободных птиц
Двери закрыты, окно - полет,
Но не каждый оттуда вернулся.
Есть только мобильник: "Алло! Алло!"
Я - студент последнего курса!"
Университет свободных птиц,
Летающих и бегущих
Над круглой Землей и по длинной трассе
И факультет падения вниз.
И я среди них, не понял, как
Меняю рельеф под крылом.
А может я просто - Длинный Каа,
Рисующий басни Крылов.
И когда я закончу писать свой диплом,
Я в песнь сложу имена -
Тех, кто остался там за окном,
И тех, кто запомнит нас.
ххх
За солнцем следом
Я гениален только тем,
Что еду в стольный Питер-град:
В осенний город вечных тем,
Но не сказал б, что очень рад...
За снами еду голубыми,
Писать стихи и просто так.
Я так хочу, чтоб мы иными
Не изменяли прежний такт.
А Питер спит, ему не ведом
Прибрежный вой и шум весны.
Я ухожу за солнцем следом,
За стаей в голубые сны.
ххх
Побережье Ваших слез
Мой Дом, спустившийся как замок,
На побережье Ваших слез,
На сон пощеченных изнанок
Ненастьем Солнца в землю врос.
Давно свечами я поджег
Все: мебель, стены, Вас, себя;
и воск стекал слезами с щек,
В двулунье зеркал серебря.
Мы оба плакали, и снова
Никто не шел на огонек:
пожар не видели и снов там,
Жалели, падая у ног,
Как фонари, что в двух шагах,
Невнятно что-то освещают
В желаньях сумрачных Шагала,
Во тьму ушедшими вещами.
И Дом горит, как век назад,
Огнем бежит по мостовой,
И снова вместе наш закат,
К несчастью пьяных постовых,
В кутузку общую забрал.
ххх
Крест памяти
Вы знаете, что плакал я
В осенний день за синим небом.
Кидали крик колокола,
В ответ лишь ветру внял России Бог.
И я шагал по тихим душам,
Все дальше удаляясь в лес,
Со страхом бурю ночью слушал,
И в мое сердце дъявол лез.
Я убежал, не в поле павший,
Лежу, гнию - вороны вслед
Ко мне как смерть над старой пашней
Кружат уж много-много лет.
А Вы, надменная девица,
Предали замок, сказку, сон!
Не позабыть, не удивиться,
Как Вы сорвались из окон!
Эх, мне бы камнем, белым камнем
К Вам на могилу, взять, прилечь,
Вздохнуть всей силой я бы стал нем,
Крест памяти, распятье с плеч
С большим бы скинул облегченьем.
ххх
Бродячий осколок
Я радостно верю,
Я радостно, -тот:
Любитель империй,
Податель острот,
Тоскующий в призме
Живого стекла,
Где муза, что извне
К вершинам влекла;
Бродячий осколок,
неведомый вам,
Промеж остановок
Построивший Храм.
А вы проезжайте,
Поклонники зла,
В трамвайчатой вате,
Скользящей с весла
Чей взмах неизбежно
Всех вас погребет
В холодную бездну,
В пустоты пустот...
А мой на ковчеге
Воздвигнутый Храм
Приблизится в неге
Поближе к Богам!
ххх
В отцовской усадьбе
Опять бледнолицый,
Опять бледный день.
Воды бы напиться
И спрятаться в тень,
И там бы проспать бы
Всего много лет;
В отцовской усадьбе
Проснуться в обед,
Отвергнуть по-барски
Коляски услуги,
Метафоры краски
Рассыпать по лугу.
Хореем и ямбом
Посаженный лес
Рисует наглядно:
Я -гений чудес!
Потом в поднебесье
Пешком перейти
И музе отвесить
Поклон до земли.