намедни самобытного поэта
читал довольно громко, виноват.
обои мироточили при этом,
скрипели мебеля и ламинат.
от света, что струился из дисплея,
искусственная елка ожила,
а я, от сопричастности трезвея,
смотрел, как проступают купола
под майкою, и думал о пороках,
о том, что ожидает их пипец —
Кончиту Вюрст побреют ненароком,
немножечко, конечно, отмудохав,
и микрофон отымут наконец.
и это будет правильно, друзья,
нельзя же в самом деле…
ну нельзя!