Я венчалась с тобою не в белом.
Долговязый священник псалом
звонким женственным голосом пел нам.
И лампады сияли тайком.
Было ветрено около церкви.
И попарно, что ни говори,
перед папертью медленно меркли
отрезвленные днём фонари.
Крест накупольный близко качался
синевы на ладонях. Под ним
ты со мной в сновиденьях встречался,
как с юродивою – пилигрим.
Выговаривал тысячи истин;
да вываривал совести соль,
измельченную ситом корысти,
словно в чистке какой. Так изволь,
напомаженный мой богомольник,
сочинитель друзей и подруг,
вместе с Богом замкнуть в треугольник
моей жизни разомкнутый круг.
В нем тиха я была и ранима,
в нем мне грезился множество лет
по крупицам кадильного дыма
восстановленный твой силуэт.
Круг сомкнулся. И краски иссохлись
онелепленных, хмурых икон.
На стекле редкой мороси сопли
восковой отражали огонь,
отражали нарядов покрои
и славянские ижицы стен,
коих титла ложились порою
на былого замужества тень.
Лишь святые, ликуя и плача
из окладов, скрывали ответ,
почему же венчального платья
полюбился мне кремовый цвет.
И, себя ни обманывай сколько,
я хочу пораженья, то бишь,
быть тобою расхищенной только,
быть тобой обескровленной лишь.
Пусть вином я твоим не согреюсь
(не невинна вина ли вина),
только голову вскружит скорее
воспаленная оспой луна;
и сороки недружной гурьбою
с куполов по пути до ветвей
затрещат налету меж собою
в унисон со свечою моей.
20 июля 2013 г.