Прозаические этюды.
Главная высота.
Ей долго и горячо аплодировали. Принимая из рук начальника стройки
почетную грамоту и ценный подарок от ЦК профсоюза металлургической
промышленности, она не скрывая слез радости, смущенно стояла на большой сцене Дворца Культуры , маленькая, ладная в простом костюме.
И глядя на нее никак не верилось, что эта изящная женщина могла совершить что-то очень значительное, если не героическое. Но это было так . Оркестр заиграл туш и она торопливо сошла вниз к рядам сидящих людей, таких же строителей.
Все смотрели на нее , улыбались и дружно хлопали. Сердце ее гулко и радостно билось в груди и оттого лицо ее горело ярким, заревым румянцем.
Переполненная от неожиданного счастья, она не слышала и почти не видела
сквозь выступающие слезы. как поднимались на сцену другие люди, как им вручали грамоты и подарки. А потом начался концерт. Выпорхнули на опустевшую сцену девочки с лентами в руках и закружились в плавном вальсе. Ленты зигзагами молний падали вниз. Катились солнечным обручем
по полу, Радугой переливались над головами, вспыхивали нестерпимо ярким цветом от направленных на них прожекторов и долго трепетали в воздухе.
Словно крылья бабочек. Широко открытыми глазами смотрела она на эту солнечную карусель и как сквозь туман увидела свое далекое детство
и юность. А они были нелегкими.
------------------
Ей десять лет. Вечером пришел отец чем-то недовольный, мрачный, сбросил с плеч пропахший соляркой ватник и пьяно покачиваясь, устало опустился на стул. " Жрать, быстро!" выдавил он, скрипнув зубами. Мать с угодливой покорностью ставила на стол нехитрую еду. и сама все заглядывала ему в лицо . " Опять напился, о господи!" Удержу нет!" испуганно и как-то неуверенно простонала она. Ее рано увядшие глаза лихорадочно поблескивали.
" Ладно, старуха, не суйся , не на свои пью!"--поднял голову отец.
" Гришенька, дак люди и то говорят, Чегой-то твой кажин день выпивает!"
задыхаясь от обиды говорила мать и торопилась высказать все накопившееся
возмущение, пока он был занят едой, и пока его не развезло.
" Скоро зима, у ребенка обутки нет, в чем в школу- то пойдет?"
" Пущай дома сидит, здоровше будет!"--отрезал отец. Девочкой она побаивалась отца, вечно хмельного, матершинника, безразличного к своей семье, но сейчас вспоминая тот вечер, она удивилась как набралась храбрости и подошла к нему, держа в руке листок с рисунком. Накануне мать впервые купила ей акварельные краски. " На, дочка, рисуй себе на здоровье!" Краски. столь желанные для девочки, были дешевые и круглые, как пятаки. Она тотчас налила в стакан воды и окунула кисточку. С трепетом и тайной радостью она положила первые мазки на бумагу. Получилось желтое пятно -- это солнце. Кисть скользила в руке и поэтому
полоски--лучики от солнца получились неровные, ломаные. А внизу солнца нарисовала синюю речку и зелеными кляксами -траву. Это был свой мир.
Хорошо знакомый , привычный. Она рисовала то, что рисуют дети в ее возрасте. И ей очень хотелось, чтобы и солнце , и трава, и трубы с
кудрявым дымом были похожи, как взаправдешные. Отец взял листок, мельком взглянул на него и небрежно, как окурок папиросы, повертел в руке.
"Мазня! только краски изводишь" и бросил на пол.
Она подняла скомканную бумагу, разгладила его и спрятав за спину,
отступила назад и прижалась к стене, словно защищая свой мир, солнце,
траву и синюю речку от злой тучи. В ее доверчивых глазах стояло
горестное недоумение. И внезапная тяжесть и обида сдавили ее маленькое
сердце.