(в сказке могут попадаться нехорошие слова!)
Увидела я как-то человека в длинных белых одеждах и в капюшоне. В руке у него была коса. «Смерть?» - мелькнуло у меня, но я тут же отогнала эту мысль. Коса была не такой изящной, как изображают, рисуя смерть, а обыкновенной, какую в каждой деревне увидишь. К тому же смерть страшна, а человек в белом не вызывал никакого страха. Это был крупный, пышущий здоровьем мужлан со спокойным лицом, похожим на конское. В моих ушах, как вживую, звучала песня группы " Секрет":"Забей».
С этой песней и раньше так бывало, но с появлением человека в белом она звучала без умолку. Я прилегла отдохнуть, а он стал белой линией и обрамлял меня. Я присела покурить – он уже в человеческом обличье сел со мной и дал зажигалку. Мне захотелось высморкаться – и рядом со мной вместо него появился белый носовой платок. Через минуту со мной сидел ничуть не изменившийся внешне человек в белом. Будь это обычный человек, он, возможно, показался бы назойливым. А так меня лишь сначала слегка удивило, что он всё время там же, где я, но я быстро привыкла. Он был неразговорчив, но и это не раздражало.
У меня зачесалась спина, и я вдруг осознала, что чешусь косой человека в белом. Я рассмеялась: «У меня и жопа тоже чешется, ты и её мне косой будешь чесать?» Он без тени смущения ответил: «А ты её чесноком натри». Я вспылила:» Чеснок я предпочитаю есть ртом, а не жопой!» Как я и ожидала, он ничуть не обиделся. Тут я закашлялась, а он превратился в белую полоску материи, которая завязала мне рот, и кашель исчез, а полоска снова стала человеком.
Он не отлучался от меня ни на миг, и при этом был как будто незаметен. Во всяком случае, видела его только я – для остальных он был незримым. Как и не слышны слова не покидавшей меня песни:
«Забей,
Расслабься и забей
На сводки новостей,
На пробки и мигалки всех мастей,
На болтовню властей,
На Ви Ай Пи гостей,
Забей,
На всех на них забей!»
Если бы это был живой человек, лучшего друга и не найти: он был всегда со мной и ничего не требовал от меня, да ещё и помогал не обламываться из-за мелких неприятностей. Но он был скорее ожившей абстракцией, воплощённой идеей забить на мелочи, а не личностью. Когда я оставалась с ним наедине, я чувствовала одиночество, только оно меня уже не угнетало.
Как-то мы с приятелем шли играть в переход. Человек в белом, видимый только мне, следовал за мной. В одном переходе уже стояли музыканты, в другом было слишком мало народу, третий тоже был занят… А я жутко устаю, когда приходится долго ходить, да и приятель подзадолбался… И ТУТ ЧЕЛОВЕК В БЕЛОМ СТАЛ ЗРИМЫМ ДЛЯ ВСЕХ! И НА ГЛАЗАХ У ВСЕХ ПРЕВРАТИЛСЯ В БЕЛОГО КОНЯ!!! Нам с приятелем к оборотням не привыкать, и мы вскочили на коня и домчались до свободного перехода. Я снова не чувствовала под собой живой лошади: это был будто порыв ветра, умчавший нас, чтоб наши ноги больше не уставали. Меня пронзило чувство благодарности и досады одновременно: «Почему с ним нельзя общаться, как с живым? Тогда бы всегда было с кем поговорить, обменяться мыслями, воспоминаниями, надеждами, мечтами… наконец, просто попеть песен и потравить анекдоты…» А песня «Забей!» всё звучала в моей голове.
После игры в переходе я простилась с приятелем и, сопровождаемая снова видимым только мне человеком в белом, поехала домой. Когда я села на кровать, я очнулась от грёзки. Со мною больше не было человека в белом, и моё ощущение одиночества ничуть не изменилось, но звуки песни с прежней ясностью раздавались в моём мозгу.
«Так это была песня! Песня, превратившаяся в человека в белом!» - осенило меня.