Как-то в один из летних понедельников, ближе к вечеру звонит мне мой хороший друг. И надо сказать, звонит он почти неожиданно, так как мы с ним лично, взаимно и буквально в крайнюю субботу вместе наших жён и детей на юг провожали. Не общих жён и детей, а каждый своих, персональных. Но вместе, на один и тот же юг. Выходит, мы с ним сколько не виделись-то? С субботы? Ха! С воскресенья! Ибо наше совместное чествование этих самых проводов в границы субботы умещаться не хотело принципиально. То есть день всего! Вот. Ну и говорит мой друг мне прямо в телефоный аппарат следующее: скучно мне чего-то с одной только кошкой дома сидеть, потому приезжай, говорит, ко мне экстренно – вместе скучать правильнее. Я отвечаю ему обратно в ухо рассудительным, а может быть просто медленным голосом: дык, мне тоже, должно быть, скучно, просто я всего шагов тридцать шесть назад вырвался из плена кровожадного дантиста, и моя жизнь с её хаотичными мыслями и хлипкими чувствами едва-едва начинает двигаться к равновесию после перенесённого стресса на фоне действующей местной анестезии. И далее продолжаю уже как можно быстрее и короче, отчаянно жертвуя сложносочинённостью монолога: меня ты, однако, знаешь – тебя я завсегда поддержу и долго ждать себя не заставлю! Вот. Я мчусь к нему без промедления и тотчас, дверным звонком сигнализируя приезд. (О, а поэта-то не спрячешь!) Он прямо у порога выдаёт мне тапочки и одно за другим такие примерно слова: так сильно скучаю я от одиночества, что грусть-кручина у меня случилась во всём моём трепетном организме! Даже, говорит, квартиру, чтобы отвлечься, я пропылесосил и пропылевытер, а также постирал бельё с двойным полосканием и помыл Электролюксом посуду от наличия такого факта. Ну, может и чуть другими были друговы слова, но общий смысл был где-то рядом. И я наглядно вижу – реальная тоска в глазах у товарища. Ну а что ещё-то? Я ему и говорю тут же, в прихожей, хотя уже почти на кухне: я тоже вот сейчас при виде тебя достоверно и окончательно почувствовал, что, оказывается, пронзает и меня жёсткая меланхолия, причём временами с элементами совсем не обязательной изжоги. И как бы в доказательство со слезами на глазах многократно достаю из своего багажа всякое там пиво. Ну, может и не со слезами на глазах. Но много пива. И чипсов много. И чего-то ещё. Вот. При таком раскладе мой друг кунг-фу-пандой бросается к посудомоечной машине, стремительно и даже относительно ловко извлекает из неё два больших пивных бокала и с пафосом и нетерпением средней степени тяжести почти синхронно ставит их на стол – сразу дном вниз, а жерлом, наоборот, вверх. Ну, чтобы было напрямую понятно, из каких орудий мы сегодня фугасить будем по скуке нашей. А потом, с эврикой на лице, контрольным выстрелом достаёт ещё всю в инее бутылку водки из морозилки. Но это не для подстраховки даже, а скорее чисто для антуража: тоска и водка – они же как мишень и пуля, в тесной близости всегда. Воот... Ну а далее, не теряя времени, а теряя только запасы пива и чипсов, примерно часов до двух ночи мы с ним на пару и прогрустили… И вроде как отпустила нас тоска-то! Прикинули – до утра уж точно. И решили мы тут с ним: а чего нам, собственно, утро-то это караулить? И без нас наступит.. И как могли, уставшими телами, но с чистой совестью отправились мы спать... Ну а что? Грусть утопилась, водка нагрелась, пиво и понедельник закончились...
(По мотивам реальных событий)