Служение домчит до любых берегов и вместит вечность.
это третье событие.
будут кружиться утра косами разбуженными на плечах.
белых причалом. непробудным лазурным льдом
танцевать бредущие слепые с глазами-гостями
и крик брошенный в безмятежность заблестит вновь,
очнется чистое отсутствие, будет касаться слуха,
то по крыше: обнажающийся кувшин на полог млечный причал
и вечер по вечерам, и в памяти: дворцах на склонах,
сердца азбучным штурмом отправят
далекие длинные письма Брейгеля
и в какой-нибудь закоулок приведут лошадей пить и иссякать.
Как не виновные, смертные. плотские -
селятся внутри звонким мигом?!
так кровь и пепел останутся под стеклом
встреченным изящной разницей -
муравьиным неисповедимым глазом.
Движется песок на горе, за чертой контрастов -
в надежде на посылающего корабли с лица,
вполне
кружащаяся над бывшим домом
церемония тыквенного цвета
плывет и играет ветер восьми углов:
правда ничего не изменяет, правда живет.