Если Курица Ряба снесёт мне однажды Шалтай-Болтая,
Я не буду безжалостной - мол, привалил омлет.
Мы пойдём по городу, что-то своё болтая,
Обо всём забудем, шагая на красный свет.
Завизжат тормоза и, ругаясь, из макси-джипа
Выйдет пузом вперёд тёмно-серый нестарый Мыш,
И небрежно махнёт хвостом, в назиданье типа -
Мол, чрезмерно круглый, чрезмерно белый, не там стоишь...
И Шалтай рассыплется ровно на сто частей.
И по тем осколкам сто тысяч пройдёт людей.
И примчится, мигая сиреной, конница или рать,
Но на месте Шалтая останутся только лишь прах и пух,
Даже Курица Ряба не будет кудах-тах-тать,
Что снесёт лучше прежнего. Может быть, даже двух.
И никто не заплачет и даже не удивится,
Серый Мыш уедет, почуяв бесплатный сыр.
Как же трудно всё-таки нынче распознаются лица.
Как же всё-таки хрупок снесённый Курицей этот мир.