Все дело в одиночестве, мой друг.
Оно вцепляется в младенца с первым криком
и отлетает чуть заметным бликом,
когда сомкнется похоронный круг
на кладбище у мокрой, черной ямы.
Когда слова лишь подтверждают пустоту
существования. Когда пятак во рту
покойника, как плата за изъяны
его тоской истерзанной души.
И вдруг становится понятно, что война
давно проиграна, что всем предрешена
одна судьба, и некуда спешить.
Все дело в одиночестве, мой друг.
Его не лечат сексом смятые постели,
в труде пустом прожитые недели.
Его не лечат север или юг.
Оно в тебе и некуда бежать,
оно с тобой как запах вечной хвои.
Любовь его способна лишь удвоить,
и потому так муторно лежать
и за руку держать свою печаль,
что как и ты выходит из наркоза
и ту же в сердце чувствует занозу.
Все дело в одиночестве... а жаль.