В домов проёме небо вечерело,
И там, где раму вычертил карниз,
Оно бездонной пропастью синело,
Глядело, как в колодец, вниз.
Там, где-то в высоте,
На странной средней ноте
Рождался звук и, отражён на дне,
Плыл и летел,
И застывал в полёте,
Гася воспоминание о дне.
Его, как точка, выцветший зрачок
Прозрачной осью восходил к сетчатке
И был вначале, как печаль, далек
От этой старой, вымерзшей брусчатки.
Он шёл всё выше. Выше сталь тоски,
Спиралью свившись, в небо уходила —
Туда, где лёгкие небесные стропила
Ведут над пропастью качание доски.
Он ввинчивался, ввинчивался верх.
И вот, казалось, он сейчас разрежет
Стеклянный череп глаз у тех,
Кто слышал этот вой и скрежет.
И, дотянувшись призрачных высот,
Такой переполнялся смертной силой,
Что, охватив застывший небосвод,
И мёртвого бы поднял из могилы.
11.06.1984