Мата Хари, Mata - глаз, Hari - день, малайский
Как неудержимо под утро поют сверчки.
Сверим часы – "Мата Хари" восходит в семь,
Значит, для жизни целая вечность, почти,
и кофе успеют подать в постель.
Значит, с последним клиентом закроется кабаре,
но раньше, чем ветер взлохматит морскую гладь,
порвёт прошение о милости Пуанкаре,
мне на него, как на девственность, наплевать.
Быть прощенной это, значит, уже, как "не быть",
как разбиться на брызги о волнорез,
и ушком от цыганской запутаться в нить
чтоб заштопать на сердце у трупа разрез.
Вырез на блузке без пуговиц – нараспах,
так легче дышать или целиться грудью в ствол.
Углы треуголки замялись о жизнь, и ах,
какой за решеткой остался простор…
Видите, мальчики, в этих багряных садах
между прошлым и будущим прячется смерть.
Была куртизанкой ли – да, изменницей – нет.
Снимите повязку с глаз – буду в глаза смотреть.
Двенадцать апостолов, судей и палачей,
Любовников, что же - "финита комедия ля» -
залпом ! Огонь ! с одиннадцати плечей...
Только Иуда тогда в меня не стрелял...
Сто граммов свинца жгут не горчей крапивы.
Смерть не такая уж старая, как на просвет.
В то утро каждый из них, по-своему, был
прав. И, только один, по-моему, так беззастенчиво, нет…