огни погасли, завершен спектакль,
вся публика уснула по домам.
не спит лишь тот, кто так искренне на сцене плакал,
и тот, что так безумно хохотал.
спят декорации и спят костюмы,
спит даже сторож, старый, как и сам театр.
тот, что не спит, качается на спинке стула,
тот, кто так искренне на сцене плакал.
он заливает инсомнию алкоголем,
хотя ему нельзя - с утра пораньше
снова играть за сценой сцену, роль за ролью,
играть любовь и ненависть, лживое бесстрашие,
пока не прозвенит звонок последний,
что позволяет наконец с души снять маску,
ту, что скрывает искренность за толстой дверью,
и не дает звучать черного сердца голоску.
душа, отравленная фальшью,
не может не рыдать от боли.
а сердце, на куски разбитое,
любить спокойно не позволит.
так кто мне скажет, кто же там, на сцене,
все роли те правдиво так играл?
душа того, кому не спится этой ночью,
иль все ж он сам, что так безумно хохотал?