Имя Нины
И снова я в краю прекрасных лошадей, монастырей-пещер в разломах аксарайских,
на юге — Сирия в садах почти что райских, и Киликия как ложбинка меж грудей
горы Амана и вершины Антитавра, на север — Понт Евксинский весь в плодах:
оливой золотой, пшеницей здесь воздах Аллах долинам, ароматы лавра
смягчают капищ чад в сочении мясном, восток — пиры и кровь, здесь в пиктах древней речи
Двуречье сопряглось с кирпичным Междуречьем, чтоб Вавилоном стать, месопотамским сном...
В Коластрах тишина, на поставце свеча, воск из кабирских сот круглится мягкой плавью,
и комната плывёт меж явью и неявью, колеблется во мгле и в девичьих очах.
Они полны любви, они огнём горят: благая весть грядет от сотника Лонгина!
Пока ни в честь кого её назвали Нина, но скоро все поймут, и возблагодарят
Святую Деву, что пришла в часу шестом, и положила крест на край её постели…
Уже рассвет, и вот — вьюрки засвиристели, и молится во рву Григорий Хризостом,
и женщина идёт, за пазухой скрывая в питательном тепле фасольный фалафель,
чтоб узнику тайком подать с водой скудель да под углом платка краюху каравая —
и так тринадцать лет.
А девочка растёт, её отец и мать уже в монашьем чине,
но нет причин роптать в неправедной кручине: она должна найти, она её найдёт,
Христову ризу — ту, что в иверийский храм доставлена была и спрятана под спудом
светицховельских плит, и сохранилась чудом, и светится сквозь кедр священный по утрам!
Вдруг роковой каприз: принцессу Рипсимию, чей лик круглей луны и гибче ивы стан,
порочно возжелал злой Диоклитиан, и девушка из кольц языческого змия
бежит в страну армян, и в свите с нею Нина и сорок юных дев, голубок во плоти,
среди беглянок сих она дитя почти, и всеми хранена на их дороге длинной…
Но что же?! Местный царь, коварный Тиридат, гонитель христиан, о них прослышав краем,
в аду своих страстей таинственных сгораем, беглянок полонить послал своих солдат.
Он страшен был! К утру несбывшийся жених науськал палачей и бросил дев на муки,
лодыжки заковав и трепетные руки — смертельный град камней обрушился на них!
Лишь девочка одна сбежала в виноградник и там, на землю пав, молитву вознесла,
и Сила от беды бесплотная спасла — чего бояться той, кому Христос Порадник!
Из высохшей лозы она сложила крест и, косу обрубив кинжальчиком фруктовым,
связала влас узлом, и так, на всё готовой, пошла, пошла вперёд, мир осветив окрест!..
Иверия моя, за что тебя люблю? И почему мне так близка судьба невинной
отроковицы той, пренепорочной Нины, что думая о ней, я по ночам не сплю?
Она — сакральный столп, апостолам равна, а доченька моя была простой дитятей,
но как я чаю вас, страдающая мати, — и той, что в сердце гор Бодбе погребена,
и той, могилку чью Архангелы с Николой хранят... А я, обняв ромашек нежный рой,
опять молюсь в слезах и первой, и второй у Матери Святой небесного престола.