Лапы елок, лапки, лапушки...
Все в снегу, а теплые какие!
Будто в гости к старой, старой бабушке
Я вчера приехал в Киев.
Вот стою на горке на Владимирской,
Ширь во-всю не вымчать и перу!
Так когда-то, рассиявшись в выморозки,
Киевскую Русь оглядывал Перун.
А потом когда и кто, не помню толком,
Только знаю, что сюда вот по льду,
Да и по воде, в порогах, волоком
Шли с дарами к Диру и Аскольду.
Дальше било солнце куполам в литавры.
На колени, Русь! Согнись и стой.
До сегодня нас Владимир гонит в лавры.
Плеть креста сжимает каменный святой.
Шли из мест таких, которых нету глуше,
Прадеды, прапрадеды и пра пра пра!..
Много всяческих кровавых безделушек
Здесь у бабушки моей по берегам Днепра.
Был убит и снова встал Столыпин,
Памятником встал, вложивши пальцы в китель.
Снова был убит, и вновь дрожали липы
От пальбы двенадцати правительств.
А теперь встают с Подола дымы,
Киевская грудь гудит, котлами грета.
Не святой уже другой, земной Владимир
Крестит нас железом и огнем декретов.
Даже чуть зарусофильствовал от этой шири!
Русофильство, да другого сорта.
Вот моя рабочая страна, одна в огромном мире.
Эй! Пуанкаре! возьми нас?.. Черта!
Пусть еще последний, старый батька
Содрогает плачем лавры звонницы.
Пусть еще врезается с Крещатика
Волчий вой: Даю-беру червонцы!
Наша сила правда, ваша лаврьи звоны.
Ваша дым кадильный, наша фабрик дым.
Ваша мощь червонец, наша стяг червонный.
Мы возьмем, займем и победим.
Здравствуй и прощай, седая бабушка!
Уходи с пути! скорее! ну-ка!
Умирай, старуха, спекулянтка, набожка.
Мы идем ватага юных внуков