Белым-бело.
Заметено надгробие фонарей.
Мороз, должно быть, внемлет оголтелой
Метели по гравюрам площадей,
Обвив веревкой-цепью город целый,
Целуй Центавры Цельсия всецело
И боли радуйся, что живо твое тело.
Белым-бело.
Бумажный бог-покойник,
Мной скомканный, падет на полотно.
В чернил иссохшей крови подоконник
Прядет из паутин веретено.
Что, смертный, ты добился своего?
Анфас мне проповедь читает: ты – затворник,
А профиль возражает всем назло:
Как посмотреть, прекрасный был любовник.
И мог бы быть, наверное, еще...
Но стерлись параллели, грани, тени,
И гений превратился вдруг в ничто.
Это случилось ненароком в понедельник,
С блан де нуар глотком последним в унисон.
Белым-бело.
Не пляшет уж садовник
Под окнами. Видать, не повезло.
Рассыпался от холода шиповник,
Нет жизни вечной...
Хоть сыграем в домино!
Устало, ветрено намеренно и медленно –
Вот весь букет оплаченных мной бед.
Что было мной давным-давно посеяно –
Уж срублено, да на корню легенд.
Белым-бело.
Мной чтимое – осмеяно,
Заметено надгробие фонарей...
Не так уж много каждому отмерено:
Болезни сердца, слабоумие, мигрень.
Все замело. Сорочку беззастенчиво
Снимает ночь из снега, но рассвет
Сулит мне одиночество. И нечего
Питать ко мне симпатию надежд.
Когда стрелой пронзает арбалет
Из тягот жил измученный хребет,
Довлея над душой, вдруг умирает
Все существо, и подает конверт
Твой давний предок – старый Иафет,
И слез пролить от радости не смеет:
В конверте пригласительный билет.
Я передам его когда-нибудь тебе:
«Белым-бело, на свете том.
Привет...»
26 января 2015 года