И вот пришёл черёд вам рассказать про Пушкина,
Конечно, с опасением большим и трепетом,
Что о Великом я скажу вам детским лепетом,
Что про него ещё в тени и что пропущено?
Напомню сразу вам знакомое давно то мнение,
Что уж не часто, а раз в век рождаются те гении,
Которые потом наш путь сопровождают вечно –
Вот так на небе Путь всегда есть Млечный.
И очень интересен механизм космический
Такого будто бы случайного явления
(Вы поняли – ввиду имею я рожденье гения
И жизни завершение его трагически).
Случайности здесь нет, а предназначено то свыше:
Есть Высший Разум – и вершит он мира крышу,
И гению на помощь редких подбирает он людей,
Идеей этой овладеть ты постарайся – не робей.
На Пушкина примере покажу я убедительно всё это:
(Ты наберись терпения – не скоро будет всё пропето,
Ведь, это не удел лишь одного короткого куплета).
Вот Пётр Великий арапчонка будто бы случайно
Из плена, знай, турецкого, как прихоть, выкупает,
И то, что Пушкина он предком будет – Пётр не знает,
Да и для всех других – глубокая то тайна.
Уже тот предок-то его, точнее – прадед,
Сын абиссинского эмира, что турками в семь лет украден,
И вывезен в Константинополь он для выкупа – для денег ради,
(И восемнадцать братьев было дома у него – как на параде);
Тот Ибрагим (или Абрам Петрович) Ганнибал –
Фамилию такую, как имя полководца древности, Пётр ему дал,
С культурой был в полнейшем ладе,
Образованием, умом природным он блистал,
Ведь он учился за границей – Пётр его туда послал,
В Париже он военное училище окончил,
В войне с испанцами военное он знание упрочил,
Был крестником царя, любил Пётр чёрный сей кристалл.
Столь удивительной у Пушкина была и няня,
Её душа народная не ведала изъяна,
Он её мамой называл, но сердце родной матери не раня,
А звали её, помнишь, Родионовна Арина –
В любви к народному у Пушкина она повинна;
(Она была, знай, крепостной того же Ибрагима,
И воспитанья правнука его, ведь, не прошла-то мимо).
Недаром юморист-писатель наш Задорнов
Великой няне Пушкина упорно
На свои деньги памятники ставит:
Уж третий – пусть вас это не забавит.
Все помнят няни Пушкина, как имя, так и отчество,
А её фамилию назвать «слабо»? - её вы знаете?
Позвольте мне слегка сосредоточиться:
Она Яковлева – сказать я вам хотел на следующем саммите.
И преданнейший у него слуга, Козлов Никита, был,
Сей крепостной из Болдино был камердинером и «дядькой» нашего поэта,
(Я всё о нём скажу, коль тема «ангелов-хранителей» задета),
Хозяина он своего холил, оберегал, любил,
Поэта рукописные стихи от сыщика царева скрыл,
Тот даже полусотенной его, хоть и пытался, не купил.
Во всех он ссылках Пушкина сопровождал,
И даже в Святогорский монастырь – последний Пушкина причал.
Ещё один был ангел Пушкина – хранитель
Его музея первый и архивов всех его рачитель,
Зовут его – Семён Степанович Гейченко,
Горой стоял за пушкинское – стенкой.
Он жизнь хозяйскую в Михайловском осуществлял,
Обход всегда он с пушкинского, знай, кабинета начинал,
И проверял: натоплен он, иль, если жарко, - то проветрен? –
В условиях достойных чтобы шёл поэта труд заветен.
*****************
А в недалёком городище Воронич
Жил с дочкой поп, у них поэт, бывало, наш гостил,
Когда он в ссылке той глухой своей грустил.
И кладбище там деревенское, Гейченко там могила,
Здесь же возвысился и крест велич:
(Пути людей судьба затейливо крутила),
Скоропостижная покоится здесь Акулина,
Скоропостижная – а прожила сто и тринадцать лет,
Такая сотворилась знаменитая былина,
Для Пушкина она оставила сюжета след:
Ведь стала прототипом она «Барышни-крестьянки»,
Надеюсь, догадались вы, что Акулина – дочь того попа,
Куда гостить захаживал наш Пушкин,
Читала наизусть она стихи с поэзии его делянки,
Вот и привела нас, куда следует, та времени тропа,
Где, правда, обошлось без той у няни кружки.
А Акулине жить пришлось до тысяча девятисот двадцать шестого года –
Вот чудеса какие вытворяет, коль захочет, матушка-природа!
И память ту о Пушкине хранила, могилу его часто навещала
До дней последних вереницы длинной многих своих лет,
Она от Пушкина в Страну Советов донесла привет -
Почти сто лет ту встречу с гением любовно освещала.
*************
Об одном вам расскажу я вещем предсказании,
Что Пушкин от известной получил гадалки
Он в двадцать лет о будущем своём решил узнать,
И на болоте жизни заблаговременно построить гать,
А занесла она в его со скепсисом сознание,
Что он прославится, кумиром станет, высоки на это ставки,
Но будет у Судьбы он в тридцать семь, как мошка на булавке:
Беда случиться может с ним от белой головы иль белой лошади,
Остерегайся их, по глупости не пропади; кричать не вздумай «пощади!»,
Тогда года тебе ещё предлинные маячат впереди.
Брак будет, к сожаленью, у тебя фатальным:
Жена в твоей смерти, будет, знай, замешана,
Два раза будешь в ссылке ты опальным,
Вся жизнь твоя Судьбою на весах уж взвешена.
Был молод Пушкин, полон сил, в лицо гадалке рассмеялся,
Тогда гадалка снова посмотрела на его ладонях линии,
И попросила, чтобы он терпенья хоть слегка набрался,
Ведь, скоро прилетят к нему две птицы синие:
Сегодня вечером он деньги неожиданно получит,
А спустя деньков несколько – по службе предложенье – нельзя лучше.
И что же? – оба предсказанья в точности сбылись,
Так что потом, знай, Пушкин наш свою всю жизнь
Остерегался белой лошади и белой головы
(Блондином платиновым Дантес был, правы вы),
Он дружбу больше не водил с блондинами,
Иль, если уж не избежать контакта было с ними,
То обязательно блондина он осмеивал – так проверялся сей блондин:
Ведь, клинья, знаете, такими ж вышибают клиньями,
Его хотел он обнаружить - знал, что он, предсказанный, один.
И Пушкин в Польшу не поехал, хотя туда и собирался –
Волнения там были, Wise Kopf там главарём считался;
И из масонов по причине схожей выбыл:
Там в высшем руководстве человек подобную фамилию имел,
Так что испытать свою Судьбу он не решился - не посмел;
А как на его месте поступили вы бы?
По поводу того, что брак будет фатальным:
Скажите, посчитали бы вы то нормальным,
Что при венчании кольцо его выскальзывает, падает на пол:
Не рад он происшествию такому,
Шафер, устав держать его венец, передаёт его другому -
Ещё значительный по мнительности Пушкина болезненный укол,
Вдруг с аналоя падают Евангелие, крест,
Потом в руках у Пушкина свеча внезапно гаснет,
То указательный его Судьбы был перст,
Поверьте, это провидение, видать, его предупреждало – то не басни,
Что сбудется гадалкой данное дурное предсказанье -
Уйдёт скоро в вечное своих потомков он предание.
А за два дня до своего венчания
(Ещё кирпич в дурного предсказанья здание)
У друга он цыганку просит ему спеть,
Не думая, что попадёт он в роковую сеть,
А выслушав, он весь в смятении – рыдает,
И говорит, что беду ему большую песнь та предвещает.
А чтобы вы поверили в дар необычный той гадалки,
В то, что была она в своём классе высшей марки,
Скажу, что и Грибоедову, и Лермонтову прогноз она дала точный,
Такое (вы согласны?) не придумаешь, хоть и сказитель ты, нарочно.
********************
День двадцать седьмой, январь, час дня,
Из дома вышел Пушкин и ушёл не на дуэль, а в вечность,
Мы знаем: гордых и талантливых не любят – была то западня,
Остался в памяти он нашей, её время – бесконечность.
********************
Но скоро Пушкин выработал неподражаемый свой стиль,
И в двадцать лет корабль его поэзии устойчиво на собственный стал киль,
И быстро он прошёл по океану мастерства поэзии немало тысяч миль,
В пути его всё было – штормы многобальные и штиль,
Но никогда не выдавал он «на-гора» утиль,
И вот заслуженный итог – литературных всех авторитетов билль:
Жуковский говорит: «Стихи какие! – чудо тот талант,
Меня своим он даром мучает …, в поэзии он - истинный гигант».
А ранее он же твердил о юном ещё Пушкине:
«Надежда нашей он словесности, он – будущий гигант,
Всех нас перерастёт» - и краски здесь не сгущены:
Уже тогда так ясно виден был его талант.
Вы видите, что хоть Жуковский, несомненно, был весьма галант,
Но повторил слова, так характеризующие Пушкина – гигант, талант.
Князь Вяземский – поэт и критик, друг Жуковского, Карамзина,
Он восхищался ёмкостью слов сочетания «в дыму столетий»,
И говорил: «Я всё готов за них отдать на свете»,
Да, не поспоришь здесь – видна в них ширь и глубина,
Поэма из трёх слов, а как неподражаемо дивна!
И говорил ещё с опаской: «Какая бестия!
Нам поспешить необходимо посадить его скорее в жёлтый дом,
Иначе неизбежно ждут нас всех неважные известия:
Сей сорванец младой и бешеный, пардон,
Нас всех заест, нас и отцов наших,
И скажет: «Не едал я ничего доселе сладше»» -
Так не хотелось Вяземскому слыть среди павших.
Глас Гоголя: «Любое его слово – бездна у пространства,
Оно так необъятно и точно, что заменить его нет шанса».
Вот Батюшков: «О, как писать стал литературный сей злодей!»
Да, Пушкин уже в силе восхитить был многих, словно чародей.
Державин – первый, кто его заметил и талантливым признал,
Тот непосредственным своим преемником в поэзии назвал.
Белинский молвит: «Что за стих!..Он нежен, сладостен и мягок,
Как рокот наработавшихся волн, и как кристалл он чист и гладок,
Душист и ароматен как цветущая весна,
Тягуч и густ смоле подобно, у которой мать – сосна.
Он ярок молнии подобно, а могуч и крепок, как удар меча,
Манит он всех к себе, как мотылька свеча,
Мелодией, гармонией богат, как струи родникового ручья.
А после тридцати у Пушкина другая основная нива – проза,
Теперь и над писателями висит Дамокловым мечом «угроза»:
И здесь он мастером всех лучше стал –
Ведь знаешь ты – со всех сторон блестит кристалл.
Тут вспомнить можно Льва Толстого слов похвальных излияние,
О том, какое благотворное оказано было влияние
И на него, писателя, прочтеньем повестей тех анонимных Белкина,
Пример они реальной жизни отражения создали, ведь, навеки нам.
А Достоевский так сказал: «Мы перед Пушкиным пигмеи,
Кто отрицать красу, фантазию творений Пушкина посмеет?»
«За чистоту, естественность считаю всего лучше «Капитанскую-я-дочку»,
Его творения так хороши, что превзошли саму реальность – здесь ставлю точку»,
О прозе Пушкина такую Гоголь яркую оставил для потомков строчку.
************************
Поэт наш очень остроумен и находчив был,
Всегда надёжно защищал свой тыл,
Уже в лет десять выдавал он перлы,
Напомню случай, что потрепал родительские нервы:
Раз в дом родительский был ненароком зван
Российский наш писатель Дмитриев Иван,
Узрев оригинальное лицо мальчишки, пошутить решил:
Сказал шутливо он: «Какой арабчик»,
Но тот малец его мгновенно сокрушил,
Увидя шутника лицо рябое: «Зато не рябчик».
***************
Ещё пример вам: заболел вдруг Пущин,
Лежит в больнице на кровати он,
Не думает, что маховик насмешек уж запущен –
Крамольный текст к кроватной спинке прикреплён:
«Вот здесь лежит больной студент;
Его судьба неумолима.
Несите прочь медикамент:
Болезнь любви неизлечима!»
**********
Да, «приволакивался» ещё Пушкин за Семёновой Екатериной,
Известной и прославленной трагической актрисой,
Но бесполезно – не удалось погреться у её камина,
Не попадёшь в её ты угол, будь хоть биссектрисой,
Стойка она – не стоит на неё сердиться.
Не поколебал её подарок – «Борис Годунов»,
Она осталась лишь сюжетом его снов.
****************
С трудом, но поборол он отвращение в себе к тому,
Что стыдно продавать стихи, дабы существовать на это,
И хоть по вдохновению писал он их, но написав, лишь как к товару своему
Он относился к ним – судьба, видать, такая без богатств у нас поэта;
И здесь поэт наш, как цитату, смог слова сии сказать:
«Не продаётся вдохновенье, но можно рукопись продать».
********************
Встречает там её племянницу он - Керн Анну,
Сбежала из столицы та от старца – мужа-генерала,
Не вынесла её душа младая свою семейную «нирвану»:
Ведь разница супругов лет целых 35 – не сыпьте соль на рану,
Судьба здесь Пушкину, как видишь, подыграла;
*****************
Я нарисую вам поэта нашего портрет,
Но не подумайте – такой, каким его я вижу – нет!
Я приведу его вам личное о себе мнение,
И пусть покинет вас возможное сомнение.
Было лицейское задание, знай, языка французского
На тему: «Каков внешний и духовный твой портрет?»,
Конечно, сведенья те были лишь для круга узкого,
Не для того, чтоб о написанном узнал весь белый свет.
И Пушкин честно написал всё о себе, поверьте, без прикрас,
От первого лица вам поведу его портрета описанья пересказ:
« Я – молодой повеса, знай, со школьной уж скамьи,
Не глуп, и говорю я, не стесняясь, но не баловень семьи,
Я не жеманюсь, даже не кривляюсь,
Вот я, написанный с натуры – таковым являюсь,
Болтлив излишне я бываю, надоедлив и криклив.
Я – невысок и свеж лицом, кудрявый волос русый чтит отлив,
Люблю я свет и шум его, уединенье ненавижу,
Все ссоры, препирательства я смял бы в ком – и быть им пыжу,
Спектакли, балы очень уж мне нравятся –
От этой страсти не могу избавиться;
Я бы сказал, ещё что я люблю, весь от наслажденья млея,
Но если бы не находился в стенах я лицея.
Я – сущий бес в проказах, а ликом так схож на обезьяну,
И ветрености много, слишком много – вот и все мои изъяны,
Да, таков я, Пушкин, есть, как описал здесь вкратце,
Таким, каким бог меня воссоздал, я вам хочу казаться»
Вот вам его скромной внешности, души живой портрет,
Который лично «срисовал» поэт в свои пятнадцать лет,
А это для короткой его жизни больше трети,
Так что узрите зрелость и правдивость в сем ответе.
Для достоверности прочтите стихотворенье «Мой портрет»,
Оно – на языке французском; есть перевод его, но рифмы – нет:
Она была лишь во французском том оригинале,
При переводе - рифмы те растаяли, пропали.
********************
Прощайте все вы прежние поэта увлечения:
Теперь имеет лишь одна ему значение,
Впервые увидав её, писал он без смущения,
И, думаю, что и без большого завышения:
«Я восхищён, я очарован,
Короче – я огончарован».
Наталья Гончарова – в ряду она красавиц первых,
Готов преподнести он ей любые перлы.
Прекрасный профиль у неё, со всеми так любезна,
И в поведении она проста,
Красавицей сошла она с холста,
Короче - у неё достоинств масса, бездна.
*******************
Перед смертью Пушкин позвал к себе сына Сашу,
Четыре года было бы ему, будь он неделей старше,
В последний раз глядел он на него,
Картинки промелькнули в голове поэта пока краткого пути его всего,
Потом руку положил ему на голову, перекрестил,
Движением руки обратно отпустил;
Знал бы будущее сына – гордился бы, а не грустил.
************************
И вот нежданный, но приятный Пушкину сюрприз:
Тифлис, Тифлис! Тифлис, Тифлис! –
От Пушкина ты заслужил свой приз,
Заехал на день он в Тифлис, но пробыл там он две недели:
В честь дня рождения ему грозит банкет – там пили, ели,
Он счастлив: видит – любят как его и ценят,
И весело проводит там своё он время.
В Тифлисе Пушкин городскую баню посетил:
Железосерный ключ горячий прямо в ванну воду лил,
А содержатель бани сетовал: «Сегодня - женский день, но не беда»,
На это Пушкин отвечал: «Конечно, не беда – напротив:
Нагих грузинок юных увидать всегда охотлив»,
Роскошнее тифлисских бань поэт не зрел нигде и никогда.
***********************
На фронт поэт без приключений прибыл,
(В коляске петербургской грузной до Казбека,
А дальше путь подвластен был лишь верховому человеку),
И поселился у Раевского в палатке, как у друга,
И окунулся в воды дружного веселья круга,
И лагерная жизнь ему понравилась – чем не Карибы?
Их на рассвете с ложей подымала пушка,
А на обед шашлык всегда был азиатский,
Запить его – к услугам тут шампанское и пива аглицкого кружка:
Трапезничал поэт наш так по братски.
************
В Арзруме Пушкин посетил гарем
(Верь, удавалось это далеко не всем),
То был гарем градоначальника Осман-паши,
Ты тоже был в гареме? – меня ты не смеши.
По городу тому поэт наш погулял,
Народ турецкий там его поудивлял:
Его все подзывали, показывали свой язык,
Хоть к странностям чужой культуры он привык,
Но это надоело, готов ответить был им тем же –
Французский разговор вести ему бы надо реже:
Ведь, турки каждого француза почитали лекарем –
Теперь и мы про это знаем, смекаем.
*****************
Известно, что воздвиг поэт свой пьедестал,
Об этом он поведать решил сам,
Быть может, говорить об этом я б не стал,
Но, думаю, что поклоняться надо и таким местам,
Как Коктебель, вершина Кара-Дага,
Пронзает она небо, словно шпага,
И профиль Пушкина на камне том,
Как говорится в море – полный залп бортом!
В Одессе памятник решили Пушкину создать оригинальный -
Нет, не такой, как здесь в Крыму, не скальный,
Они решили тень поэта нашего увековечить,
Стоящего на несуществующем уже балконе
Гостиничного здания, которое уже совсем не то;
(Но место это, по мнению Одессы всей, свято),
Преодолеть проблемы эти все решило так одесское то «вече» -
Воссоздан будет силуэт там на асфальте всем знакомый,
И без проблем, и дёшево – и всё в одном флаконе.
********************
Опрос недавний в мире показал
России поезд прибыл на какой вокзал:
С чем ассоциируется за рубежом Россия,
Каких о ней мнений циркулирует засилье?
Для большинства за рубежом Россия – звук пустой,
Для четверти - она Пушкин, Достоевский и Толстой,
(Вниманье обратите – Пушкин наш на первом месте),
Ещё для многих – она газ и нефть, матрёшки, мафия –
Такая её, в общем, получилась минифотография.
Но я опять напомню вам без к Пушкину следа лести,
Что мы – Россия, Пушкину благодаря, достойны чести,
Увы, словесность – в восприятьи мира – это почти всё, что пока есть мы.