Я иду по кладбищу поздним вечерочком,
Тени у могилок мне суют цветочки,
Руки сухощявые дарят мне ромашки,
По ромашкам-белым ползают букашки.
Я иду тропинкой мне с неё не сбиться,
У оградок новых мне дают напиться,
Кто воды, кто водочки, фантики конфетные,
Всё кресты да звёздочки и надгробия светлые.
Кладбище огромное в землю лесом вбитое,
Сосенки-берёзоньки жизнью позабытое,
Ветром кроны шелестят - что стоял город,
Не могли его сломить не война не голод.
Здесь гражданская была, кулаков расстрелы,
А потом ещё война, мало уцелело,
Уезжали мужики баб здесь оставляя,
Не вернулся не один мёртвых не считая.
Тихо рушились дома, всё разворовали,
Убежал отсюда поп паству проклиная,
Водкой спаивал народ депутатов кворум,
А потом вводились здесь под себя законы.
Не хватало денег жить, содержать домишки,
Убежала даже власть обобрав до нитки,
Слышу это или нет, разве так бывает,
Разве на родной земле русских забывают?
За моей спиной погост, шелестят деревья,
На моих губах вопрос новым поколениям,
А нужна ли нам вообще воровская свора?
Не пора ли сердцем жить, а не по закону.