Он вспомнил смерть своей бабушки,
чьи руки опускали
белые занавески в спальне,
пока он не переехал на Электрик авеню.
В детском спектре памяти
она оставалась белой,
словно сверток белья
в высоких солнечных комнатах.
Вряд ли было предопределено Богом
или кем-то из его приближенных,
чтобы время застревало на сгибе ее локтя,
или чтоб именно она,
которая никогда не причиняла вреда
пернатым,
отнесла клетку, полную ласточек,
в спальню недоброго гостя,
потому, что ее руки,
скрученные артритом,
кончики ее пальцев,
всегда немевших зимой,
никак не могли справиться
со старой-престарой шпилькой,
обкрученной вокруг петель
на дверце клетки...
Но вот первые,
почти бескровные весенние фиалки
убрали в подвале
из-под моечной машины,
и стало ясно,
отчего такая вялость
поднималась от дверей прачечной,
заставляя гостей зевать.
Возможно, стало также объяснимым,
почему полусонное озорство
укладывало его в постель
с молодыми ведьмами,
непонятными существами
неопределенного пола,
словно медленно тянуло
жилы из его костей,
оставляя -
окончательно,
холодно,
нежно -
лишь влажные инициалы Эроса.
Requerdo (исп) - воспоминание