мои корабли уходят за горизонт событий – гавани больше не хранят их ветреные сердца.
но так же прочно якорем за ребра, за уставшие ребра – не в силах удержать хоть немного тепла.
мои корабли уходят, оставляя на пустом причале ящики с растерзанной памятью,
сменяв их на дешевый ром и паленый коньяк – все лучше, чем моря соль закусывать жалостью
о чертовом не случившемся настоящем, не ставшим прошлым, не попавшим в ящик,
который за медные гроши на черном рынке отчаянному поэту сплавит душеприказчик,
чтобы тот, в свою очередь, набросал пару грустных, слезливо-пронзительных строк о том,
как корабли сильной грудью взрезают волну, уходя к горизонту, оставив ветреных шлюх за бортом.
обещали в бутылки письма морскому дьяволу, истеричкам-чайкам – последние крошки хлеба,
обещали ветрам северным, яростным отдать паруса, полагаясь на крепкие руки и благословение неба.
обещали себе и черт знает кому еще, но, подведя итог, вышла вера и верность холодным звездам,
указавшим путь, где сошлись все плоскости, превратившись в точку – не дождаться ответа сестрам.
мои корабли ушли за горизонт событий – гаваням больше нет нужды хранить их ветреные сердца.
якорь больше не держит за ребра, уставшие ребра, нет больше смысла, не осталось ни крохи тепла.
мои корабли ушли, никто больше не выставит на причал как на плаху ящики с истлевшей памятью.
мои корабли ушли – просыпаюсь. полосую простыни, захлебываюсь чертовой пресной реальностью.
чтобы следующей ночью снова увидеть, как уходят мои корабли, за бортом оставив все, что только могли.