Смеются рядом или плачут,
мне как-то, веришь, всё равно,
моя конкретная задача –
снять необычное кино;
о том, как в город входят танки,
неся смятение души,
две молодые иностранки
зажаты в траурной тиши…
Блуждают пули по бульвару
и их подруга чья-то смерть,
вот я спасти успею пару,
не дав так рано умереть;
чуть промотаю киноплёнку
на кадр вперёд или назад,
мамаша вешает пелёнки
на вновь цветущий виноград…
А ну-ка, брысь, рассвет кровавый,
и не пугай с утра детей,
вы, господа, совсем не правы,
стреляя в белых лебедей;
кто здесь по судьбам злой наводчик,
какой-то маленький пацан,
я пробегусь короткой строчкой
по алой коже рваных ран…
Мы раньше были – сёстры, братья,
любили солнечные дни,
теперь больничные палаты
нам раздают свои огни;
и медсестра в халате белом,
как будто – Ангел или Бог,
спасти кого-то не сумела,
ведь врач последний занемог…
Мне всё равно, и думы к чёрту,
с каких небес струится боль,
отпляшет жаркую чечётку
зеленоглазая Любовь;
в моём уютном кинозале,
где есть места для тишины,
прошу, чтоб снова показали
на память хроники войны…