Ты – усталый мой путник, мудрец и дитя,
Положи, мой хороший, голову мне на колени.
И с фарфорового блюдца небесного звёзды слетят –
На ресницы тебе, в сон и успокоенье.
Всю тревогу и боль твою, колющую маету
Заберу, мой хороший, почувствуй мои касанья.
Я растила свой голос сквозь вязкую немоту –
Я ведь знала: такая минута настанет.
Я впитала всю силу земли, нежность её и глубь –
Сквозь себя пропускающей влагу, жизни дающей.
Чтоб сейчас тебе на болевую точку – иглу,
Мёд и зелье – к губам,
любящей и поющей.
То читающей мантры – ладаном по позвонкам,
То растягивающей кеннинги – тёмным элем.
Шелковиста, шершаво - шипяща, чиста, звонка.
Я на теле твоём:
и лисицей, и змеем.
И горячим камнем, и чёрной бурлящей смолой,
И холодной росой, и солнцем звенящим металлом.
Чтоб в объятьях моих так дышаться тебе могло,
Как нигде не дышалось –
всем сердцем усталым.