Могилку снегом белым замело,
Осиротела ветхая избушка.
Своё любимое родимое село
Покинула ещё одна старушка.
Скрипит печально под ногами пол,
Не топлена печурка, в хате зябко.
Накрыт скатёркой белой чистый стол.
На лавочке стоит гармонь-трёхрядка.
Висит портрет поблекший на стене,
С ним говорить теперь никто не будет.
Напоминаньем о былой войне
Он станет в доме незнакомым людям.
Что не забудем не вернувшихся с войны,
Что помним всех твердим мы миру в мае.
Но вот парнишка смотрит со стены,
О нём никто ведь ничего не знает.
Ни как зовут его, ни где он воевал,
Ни как погиб... Таких ведь миллионы...
За нас с тобою жизнь он отдавал...
А за окном шумят тревожно клёны...
Быть может, с мамой клёны сын сажал
Весною тёплой, доброй, довоенной,
По улице девчонку провожал,
Цвели сады красивой белой пеной...
Но всё разрушила проклятая война.
Погиб мальчишка... Мама плачет...
Она не верит. Похоронка сожжена,
И текст печатный пред глазами не маячит.
Ждала с войны... Ждала после войны...
Надежда душу робко согревала.
Часами у побеленной стены,
Прижав лицо к портрету горевала.
Мать говорила с сыном, как с живым,
Делили на двоих печали быта...
А мы весною в мае говорим,
Что не забыт никто, всё не забыто...
С портрета в рамке смотрит со стены
Парнишка юный светлыми глазами.
Что о мальчишке этом знаем мы?
Что не вернулся, и портрет омыт слезами...
Слезами мамы... Вот кто не забыл,
Нёс боль в себе и светлый образ сына.
Стучали клёны, ветер в трубе выл.
Года летели, словно снежная лавина.
Каким был сын? Об этом знала мать...
Теперь её об этом не расспросишь.
Нет внуков. Им печаль не передать,
И ты с собою, мать, её уносишь...
Осиротел портрет того, кто всех нас спас.
"Кто воевал с тобой? Как воевали?" -
Шептала мать ночами всякий раз.
Погиб. Подробностей нигде не знали...
Неудивительно... Бои, бои, бои...
Погибших и умерших миллионы...
Ты просто голову сейчас склони
У хаты, где шумят ветвями клёны.