Лина Костенко (р. 1930)
МОЙ ПЕРВЫЙ СТИХ НАПИСАН БЫЛ В ОКОПЕ
(первая авторская версия)
Мой первый стих написан был в окопе,
на взрывом развороченной стене,
когда, теряя звёзды в гороскопе,
погибло моё детство на войне.
Пожар – как вулканическая лава.
Дома горели. Ночь казалась днём.
Захлёбывалась наша переправа
водой днепровской, дымом и огнём.
Земля дрожала. Бабушка крестилась.
Соседский мальчик плакал рядом с ней.
В том узеньком окопчике ютилась
моя семья без хлеба столько дней!
Какими же саднящими рубцами
на сердце лёг недетский опыт мой!
И если боль не выплеснуть стихами,
не станет ли душа навек немой?!
То не было ни зайчиком, ни волком –
кровавый мир, и зарево – как гарь!
А я писала чуть ли не осколком,
когда едва освоила букварь, –
стишок тот первый, примостившись с краю,
чтоб подсветила в сумерках война.
Каким он был, теперь уже не знаю.
Снаряд упал – осыпалась стена.
(перевод с украинского –
Валентина Варнавская)
Вторая авторская версия и перевод:
http://www.stihi.ru/2014/04/15/222
* * *
Из интервью Лины Костенко «У грядущего слух абсолютный»:
http://www.stihi.ru/2014/08/06/210
(Пахлёвская Оксана Ежи-Яновна – дочь Лины Костенко и польского писателя Ежи-Яна Пахлёвского, профессор Римского университета Ла Сапиенца)
Из раздела II
«МОЙ ПЕРВЫЙ СТИХ НАПИСАН БЫЛ В ОКОПЕ...»
– (...) Твои первые стихи и вправду были написаны в окопе?
– Вправду. Но написаны не ручкой или карандашом, а обломком веточки на стене окопа. Мне было одиннадцать. Шёл бой за Днепр. Мы сидели в окопе. Всё гремело и сыпалось. Немцы гатят по Днепру, советские – по немцам, а всё летит над головами у нас. По радио передают, что бои идут в белоцерковском направлении, а немцы уже за горой. (...)
А мне же скучно. Сидишь среди взрослых, кто-то плачет, кто-то молится, кто-то дремлет (...) Темно. Нащупала какую-то веточку и вожу ею по стене, пишу. (...) Что уже я там писала и были ли то стихи, не помню. «Снаряд упал – осыпалась стена». Вместе со стихами.
– (...) Когда Ты по-настоящему поняла, что такое война?
– (...) Я забежала в дом моей тёти, той, у которой читала Амброза Бирса. У них всегда было очень чисто, и на кухне пахло сушёными грушами. Я зашла в кухню – а стена белая-белая, и на ней отпечатки окровавленных пальцев. Как-то так – выше и выше, будто он шёл уже в небо. Я поняла, что солдат был ранен, вошёл согнувшись, пытался подняться и держался руками за стену. (...)
А во дворе уже играл на губной гармошке немец. А другой сидел на корточках среди тыкв, и на той тыкве (на гарбузi), что «ходив колись по городу і питався свого роду», вырезал ножиком имя своей девушки: B E R T A.
– (...) А с какими эпизодами у Тебя связано завершение войны?
– (...) Танки отгрохотали. Мы не знали, выходить ли уже из подвала или ещё не выходить. И вдруг услышали над собой музыку. И не какую-нибудь – аккорды «Лунной сонаты» Бетховена. Я вбежала в дом. В комнате за пианино сидел молодой лейтенант. Это играл он. Я, зачарованная, остановилась. Он повернул голову и улыбнулся. (...)
Перевод с украинского
Валентина Варнавская
* * *
Ліна Костенко (нар. 1930)
МIЙ ПЕРШИЙ ВIРШ НАПИСАНИЙ В ОКОПI
Мій перший вірш написаний в окопі,
на тій сипкій од вибухів стіні,
коли згубило зорі в гороскопі
моє дитинство, вбите на війні.
Лилась пожежі вулканічна лава.
Горіла хата. Ніч здавалась днем.
І захлиналась наша переправа
через Дніпро – водою і вогнем.
Гула земля. Сусідський плакав хлопчик.
Хрестилась баба, і кінчався хліб.
Двигтів отой вузесенький окопчик,
де дві сім'ї тулились кілька діб.
О перший біль тих не дитячих вражень,
який він слід на серці залиша!
Як невимовне віршами не скажеш,
чи не німою зробиться душа?!
Це вже було ні зайчиком, ні вовком –
кривавий світ, обвуглена зоря! –
а я писала мало не осколком
великі букви, щойно з букваря, –
той перший віршик, притулившись скраю,
щоб присвітила поночі війна.
Який він був, я вже не пам'ятаю.
Снаряд упав – осипалась стіна.
Джерело: Лiна Костенко. Вибране. Київ,
Видавництво художньої літератури „Дніпро",
1989