Культ культурного кода. Звучит гордо и отчасти жутко. Особенно аббревиатура: сразу вызывает ассоциации с Ку-Клус-Кланом. Можно, конечно, отмахнуться постмодерном, но не будем. Будем - попытаемся - предельно честны. В жестких золотых рамках.
У нас имеется новая религия. Она признана как факт, но для нее все еще используется постыдный эвфемизм "идеология". Что существенно искажает картину. Из-за официального употребления данного метонимического переноса новое религиозное течение часто путают с коммунизмом, атеизмом и культом личности.
Однако культ культурного кода возник ранее первого, одновременно со вторым. Культу личности, считая монархов, мы, безусловно, уступаем. У нас есть Золотой кодекс и время его создания: 19 век. Есть Серебряный и свеженький Бронзовый.
Сразу следует отметить причину, почему данное религиозное течение, имея место быть около столетия, ни разу не оговаривалось именно как религиозное. Во всяком случае, широко и публично. Никто не хочет новых религий. Всерьез - никто. Потому что новая религия, пока она установится себе, - это дичайший раздрай, череповатый войнами и катаклизмами. Это вечная смута, когда кто в лес кто по дрова, когда до бененой матушки населения вместо мирного труда занято черт знает чем. Выясняет все мистические отношения - с богом, собой и друг другом. Справляет религиозные потребности.
И это надолго.
Так что подобных казусов не хочет ни планета, ни государство, ни люди. Самый бледный юноша любого возраста такого всерьез не хочет. Но они случаются. Как грипп, ежегодный осенний мутант.
ККК, ясное дело, дитя блуда. В первую очередь, целибата со схизмою. На самом деле, отжигали они на троих, пока Аллах под крышею не видит. Забавно, что буддизм и прочий узкоглазый культ особо не участвовал. Забавно, поскольку дитятко удалось, как говорят, "в соседа". Первой заявкой на самостоятельность было младенчески-невнятное толстовство. Затем - подростковое "Будем как солнце!" И наконец, сухая, с издевочкой, констатация средних лет: "Стены храма".
Как оно произошло? Придется прибегнуть к аналогии. Представьте себе: пришла группа людей и воздвигла архитектурный комплекс. С колоннами, аркадами, кафедрами, алтарями и всей бедой. Некоторое время сооружение активно использовалось, затем интерес к нему стал затухать, затем остался только обслуживающий персонал и вот настал день, когда последний сторож плюнул и ушел. Пошел комплекс ветшать, посыпались мозаики из окон. Но.
В период активного использования строения украшались всякого рода флорой. В холле поставили пальму пушкина. Во внутреннем дворе разместили целую толстовую рощу. Встали на балкончиках кадки островского, и тургеневы с гоголями оплетали колонны и перила. Как только комплекс послали припятью, произошло бурное данной флоры преображение. В частности, пальма пушкина уперлась в своды, заняла собою весь холл и держит крышу. Толстовая роща переплела корневой системой фундамент. Тургенева лиана одеревенела и заменила столбы, а достоевская плесень проросла спорами в стены и цементировала их.
Да еще и разные бонсаи и диковинки без должной подрезки вымахали будь здоров. Так, бродский баньян продолжает успешно осваивать информационно-академический корпус, а бывший бассейн зарос ахматовой кувшинкой.
Самое смешное заключается в том, что общие контуры по сей день совпадают с архитектурным планом. Отсюда и путаница, и эвфемизмы.
Сформулировать тезисы учения довольно сложно. Но нужно. Иначе какой же культ?
Итак, первое. Мы, ясен пень, всех лучше, всех краше, всех умнее и важнее всех:
"…Все прочее – это только строительные леса у стен храма, говорил он. Все лучшее, что придумало человечество за сто тысяч лет, все главное, что оно поняло и до чего додумалось, идет на этот храм. Через тысячелетия своей истории, воюя, голодая, впадая в рабство и восставая, жря и совокупляясь, несет человечество, само об этом не подозревая, этот храм на мутном гребне своей волны. Случается, оно вдруг замечает на себе этот храм, спохватывается и тогда либо принимается разносить этот храм по кирпичикам, либо судорожно поклоняться ему, либо строить другой храм, по соседству и в поношение, но никогда оно толком не понимает, с чем имеет дело, и, отчаявшись как-то применить храм тем или иным манером, очень скоро отвлекается на свои так называемые насущные нужды: начинает что-нибудь уже тридцать три раза деленное делить заново, кого-нибудь распинать, кого-нибудь превозносить – а храм знай себе все растет и растет из века в век, из тысячелетия в тысячелетие, и ни разрушить его, ни окончательно унизить невозможно… Самое забавное, говорил Изя, что каждый кирпичик этого храма, каждая вечная книга, каждая вечная мелодия, каждый неповторимый архитектурный силуэт несет в себе спрессованный опыт этого самого человечества, мысли его и мысли о нем, идеи о целях и противоречиях его существования; что каким бы он ни казался отдельным от всех сиюминутных интересов этого стада самоедных свиней, он, в то же время и всегда, неотделим от этого стада и немыслим без него… И еще забавно, говорил Изя, что храм этот никто, собственно, не строит сознательно. Его нельзя спланировать заранее на бумаге или в некоем гениальном мозгу, он растет сам собою, безошибочно вбирая в себя все лучшее, что порождает человеческая история… Ты, может быть, думаешь (спрашивал Изя язвительно), что сами непосредственные строители этого храма – не свиньи? Господи, да еще какие свиньи иногда! Вор и подлец Бенвенуто Челлини, беспробудный пьяница Хемингуэй, педераст Чайковский, шизофреник и черносотенец Достоевский, домушник и висельник Франсуа Вийон… Господи, да порядочные люди среди них скорее редкость! Но они, как коралловые полипы, не ведают, что творят. И все человечество – так же. Поколение за поколением жрут, наслаждаются, хищничают, убивают, дохнут – ан, глядишь, – целый коралловый атолл вырос, да какой прекрасный! Да какой прочный!.. Ну ладно, сказал ему Андрей. Ну – храм. Единственная непреходящая ценность. Ладно. А мы все тогда при чем? Я-то тогда здесь при чем?.."
И еще скромнее всех: не говорим, что мы истина в последней инстанции. Довольствуемся вечным поиском.
Второе. Господь Бог - для нытиков. То есть любой из них годится в качестве персонажа, но в остальном его место - на полке, между Гамлетом и Гулливером. Есть зримое и плотное человечество. В нем есть незримая и бесплотная, но вполне себе реальная ментально-чувственная составляющая. Вот тебе, батенька, и бог, и ритуал, и поля для службы.
Как служить будем? Да все так же - ваять. В тот день как все знание человеческое будет записано, просветлится весь род человеческий и наступит рай на земле. Особенно важно записывать бедствия, из заблуждений во человецах проистекающие, с тем чтобы переписать все варианты возможного отступничества от "Этики" Канта.
Впрочем, ритуал каждый выбирает для себя. Кто-то вообще устраивает бухие русские кухонные молебны, решая попутно вопросы Вселенной, и мнит себя физиком.
Третье. Жизнь загробная и прочие райские кущи. Здесь, увы, всё элитарно. Исключительно для золототисненных патриархов, обеспечивших себе посмертные тиражи. Их имена варятся в памяти народной (читай - господьбоговой), и тем они условно живы. Далее - каждый в меру своей мистической распущенности. В какой степени памятник Пушкину равен Александр Сергеечу?
С другой стороны, всяк читатель, поддерживая патриарха путем литургического чтения, исполняет труды праведные. И могут они его привести к ныне пишущим в знакомцы. А те возьмут да поместят его под обложку, будущую программную, и обретет он жизнь вечную в персонаже.
Теперь о текущем, о больном. В щенячьем возрасте, не успев окрепнуть, столкнулся ККК с двумя проблемами: внутренней и внешней. Внутренняя - раскол. Разумеется: покажите мне религию без расколов и ересей! Ветхий завет по сей день грызется с Новым, Ватикан с Лютером, Афон с Аввакумом, шииты с суннитами, кагьюпа с гелугпой... несть им числа. Все вокруг догматов. И наши тоже.
Служа человечеству путем человечества и из человечества, надо, чтоб у человечества случилось счастье.
А как?
Совершить, опираясь на записанную мудрость народную, единственно верный цивилизационный выбор.
А какой?
Далее - ядреная смесь политики и футурологии, восходящая к абсурду. Приводить не буду, ибо общеизвестна.
Внешняя проблема - проблема конкуренции. У нас два основных: православие и голливудский макаронный монстр. Голливудяне собираются на корню изменить интерьер, снеся всю флору под корень и установив на ее месте пластиковые инсталяшечки на тему Вечный Уд. Православные согласны сохранить садочек, но в строго оговоренном заалтарном виде. И предъявляют бумаги на земельный участок под заброшенным комплексом. И ведь бумаги-то настоящие, с печатями. Обидно, да?
Православные уже сейчас спешат подменить ККК собою, выдать за свое детище. Хитро предлагают вековую подложку: де на Древней Руси при крещении ККК и возник. Его Красно Солнышко привез и самолично каждому в голову встроил. И читать научил. Сам, в перерывах между трудами праведными.
Черта с два, культу два века едва исполнилось, и то - с натяжкой. Мистическое преклонение перед словом писанным (позже - печатным), конечно, было, так же как и архитектурная оторопь перед соборами, но это все - далекие предпосылки. Устанавливался он вместе с коммунизмом; только что коммунизм не установился, а этот - пожалуйста. Тогда же получил широкий массовый приход. На момент первого распространения Золотой кодекс был уже на руках, Серебряный активно создавался.
Поэтому с православными может произойти тот же казус, что и с коммунизмом: их разнесет изнутри корневая система. В 19 веке это, собственно, почти произошло. Но история не учит.
Голливудского макаронного монстра бояться грех: он уныл, нелеп и сам себе противен. И уже сыпется со всеми своими рюшечками, жежешечками и гламурными геями.
Раскол, несмотря на всю его гнусность, упадочничество и западничество, тоже кстати. Понятно, что место крыла ККК (м) - за океаном. Русский диссидент, русский эмигрант - это все не более чем русский протестант. Эдакий баптист царя небесного. Он активно, без всякого принуждения, строит свою часть вышеупомянутого храма, украшает ее ностальгическими стенаниями, гневными сатирами и цветами стиля. Заражая и обращая соседей по эмиграции. И тем самым шаг за шагом приближая ККК к уровню мировой религии.
При этом деятельность крыла ККК (б), со всеми его ответвлениями, вплоть до Grammar Nazi и лукиновцев, намного важнее. Они - задел на будущее, от них зависит - быть ККК или заново съежиться до украшений в кадках.
А сегодня жизнь оборачивается новым эпосом, и его сейчас - прямо сейчас - пишут все кому не лень. Создавая, возможно, четвертый, Железный кодекс.
Ну что - будем как солнце?