Город по горло увяз навсегда в сугробах
И кофейной гуще из молочного снега и грязи.
Темнота пробирает до прогорклого, злого озноба:
Звезды с неба отклеились, как от китайской футболки стразы.
И тоскливо рыдает на крыше средь пляшущих польку антенн
Призрак ветра, озябший, невидимый, но, наверное, черный от горя,
Ведь сквозь колкой и зыбкой метели сплошной гобелен
Не увидишь и проблеск улыбки румяной авроры.