поправляю очки,
от которых уже нет толку.
близоруко щурясь
промеж лиц
женских, мужских -
как в стогу иголку
или важный лист
средь десятков тысяч страниц -
пытаюсь отыскать
не пораженные
гневом,
усталостью,
бабочкой желчи.
мне казалось,
по утрам и в метро
они невозможны, и
вдруг слышу рядом с собой
такую мелочь -
радость
в ярчайшей ее ипостаси
часов эдак в семь-пятьдесят
или восемь.
я всегда был уверен:
мир прекрасен,
когда мы смеемся.