Галина присела на кухне устало.
Родительский дом… Как же пусто в нём стало:
Не ищет рецепты в компьютере мама,
Не смотрит отец, как играет «Динамо».
Свеча догорает, колышется свет.
Окончена тризна. Родителей нет.
Причина банальна, что может быть проще:
На трассе уснул за рулём дальнобойщик.
И, как на беду, на крутом повороте
Навстречу – родители в новой «Тойоте».
Не всё измеряется звоном монет:
Всё та же квартира – родителей нет.
Последние годы потери не редки:
Один за другим у Галины все предки
Ушли по тропинке в небесные кущи,
Куда призывает Отец Всемогущий.
Но, к счастью, осталась она не одна:
Для доченьки – мама; для мужа – жена.
Раздав по соседям былые наряды,
Галина наводит в квартире порядок.
Собрав из кладовки весь мусор в охапку,
Она прихватила картонную папку.
Завязан узлами на папке шнурок.
Зачем её кто-то так долго берёг?
Порой любопытство рождает проблемы,
Когда, вдруг, выходишь из заданной темы.
Откроешь запретное – будешь не рада.
Подумай, Галина, а может, не надо?
Но, думай-не думай, какой в этом прок –
Как гордиев узел разрезан шнурок.
А в папке прологом не писаной драмы
Лишь несколько писем. Похоже, для мамы.
И что удивительно – фото танкиста,
Не папино фото, не киноартиста.
Конечно, порою случается всяко,
Но, чтобы у мамы такое?! Однако…
Вот, пишет Сергей, что он прибыл на службу,
Про город, начальство, курсантскую дружбу,
О том, что по маме скучает и злится
На то, что они не успели жениться,
Что он благодарен за встречу судьбе,
И ждёт из Ульяновска маму к себе.
- Как видно, у мамы роман был с курсантом,
Что с фото глядит озорным лейтенантом.
И как у него получается злиться
С фамилией этой весёлой – «Синица»?
И, кажется, мне, лейтенант, ты – нахал:
Ведь замужем мама… А, может, не знал?
Другое письмо озадачило Галю,
Такое прочесть ожидала едва ли:
Он прыгал от радости, как жеребёнок,
Узнав, что у них с мамой будет ребёнок.
С сомнением в дату Галина впилась:
Ведь через полгода она родилась.
А дальше писал он: Андрюшку и Вовку
Отправят в Киргизию в командировку.
Он тоже поедет, как многие с курса,
Всего на полгода, а после вернутся.
Там отпуск дадут, и они, наконец,
Поженятся: нужен ребёнку отец.
А позже пришло и письмо от Андрея:
Прости, мол, Светлана, нет больше Сергея.
Любил тебя искренне, не понарошку.
Родится пацан – назовите Серёжкой…
Девчонка родится – пусть помнит отца:
Свой путь он героем прошёл до конца.
- И что получается? Папа – Серёжа?
Ведь я на него даже чем-то похожа…
А мамина свадьба за год до рожденья?
Понять бы, где истина, где наважденье?
Эх, мама и папа, могли бы сказать,
Ведь я уже взрослая девочка. Мать.
Галина читать продолжает упрямо:
- Мне нужно понять. Ты прости меня, мама.
Надеюсь, что в письмах Марины Синицы
Найдётся разгадка на эти страницы.
Марина Петровна должна мне помочь
Раскрыть эту тайну: так, чья же я дочь?
Вот, пишет Марина Петровна Синица:
«Ребёнок у вас скоро должен родиться.
Я вот что решила (подумай-ка тоже):
Пусть будет в «Свидетельстве» папа Серёжа.
Прости, было раньше писать недосуг,
Серёжа погиб, всё валилось из рук.
Война чёрт-те где, а у нас гибнут дети.
За что он погиб? Мне никто не ответит…
А кто у нас будет, внучок или внучка?
Я денег тебе перешлю от получки…
Здоровья тебе, твоему малышу.
Светлана, я позже тебе напишу».
Хоть верь, хоть не верь в чудеса, совпаденья,
Но, судя по штампу, почти в день рожденья
Примчалась в Ульяновск рязанская почта.
Возможно, всё так, но не сходится вот что:
Она – не Сергеевна! Лопнула нить.
Хотя… даже отчество можно сменить…
Ещё два письма абсолютно без темы –
Пустой бабий трёп про болезни, проблемы:
С рождением дочки! Назвали Галина?
Хорошее имя… Серёжке бы сына…
Как внучка? Хватает ли ей молока?
Мы летом приедем. До встречи. Пока.
- И всё же «Галина»… Указаны даты.
А сколько же лет мама с папой женаты?
Галина читает письмо в полумраке,
А в мыслях: «Свидетельство надо о браке,
Но это потом. Надо письма прочесть.
Найдётся свидетельство, знаю, что есть».
Но, судя по письмам, здесь дело не чисто:
И папа – не папа, она – дочь танкиста.
Зачем от неё это долго скрывали?
Сегодня узнать это можно едва ли,
Ведь письма хранились не год и не два.
Рязанская бабушка, может, жива?
И снова посланье пронизано болью.
«Врагу не желают подобную долю:
Хотели приехать, но я не приеду,
На нашу семью снова сыплются беды.
Негаданно мужа разбил паралич,
И умер в больнице Василий Ильич.
Всего сорок семь, но нелёгкая сила –
Серёжина смерть – и его подкосила.
Как трудно поверить: в квартире одна я.
Лишь ты у меня, да Галинка родная.
Куда я поеду? Куда я пойду?
Да снова предчувствует сердце беду.
Но вы приезжайте, как станете старше.
Машина, квартира и дача – всё ваше!
Клубника на грядках, малина, крыжовник –
Всё это сажал ещё муж-подполковник.
Деревня большая, избушка крепка,
А рядом – не Волга, но тоже река»
Другое письмо, неприметное с виду,
Таит в себе боль и большую обиду.
Наверное, мама (да так ли всё было?)
Просила, чтоб бабушка адрес забыла.
Для бабушки внучка – совсем не пустяк.
Эх, мамочка-мама, зачем же ты так?!
А бабушка пишет: «Я вас поздравляю,
Тебе с женихом много счастья желаю.
Писать я не буду, хотя, это сложно.
Но внучку забыть?! Разве это возможно?
Я всё понимаю – другая семья,
Но мне-то что делать? Ведь бабушка я…
Я знаю, кто автор такого «загиба».
Ты думаешь, дочь ему скажет «спасибо»?
Всё это печально, аж, сердце наружу!
Ты мне или дочери делаешь хуже
В стремлении глупом идти до конца,
Чтоб Галя не знала родного отца?»
Спустя много лет пишет баба Марина:
«Прости меня, дочь, я пред вами повинна:
Зашла в детский сад и увидела внучку,
Мы с ней обнялись, подержались за ручку.
Я еле нашла, где у вас детский сад.
Подарок вручила – и сразу назад.
- Так вот это кто в мой шестой день рожденья
От феи волшебной принёс поздравленья?!
Лица я не помню – когда это было,
А куклу – конечно! Её я любила,
Водила по скверу, где наши дома,
А кукла ногами шагала сама.
«Прощайте, Светлана, и будьте здоровы»…
И двадцать пять лет – ни единого слова!
Галина письмо ей – ни слуху, ни духу.
Быть может, давно схоронили старуху?
Подруга в ОВИРе Рязань набрала:
«Жива твоя бабка!» И адрес дала.
Подобные этим, события редки,
И муж согласился: нельзя без «разведки».
Галина, оставив ребёнка на мужа,
Проблемы решив на работе к тому же,
У бабы Марины, не чувствуя ног,
Стоит перед дверью и жмёт на звонок.
Да только в ответ тишина гробовая.
Хозяйки нет дома, такое бывает.
И вдруг перед нею такая картина:
Соседнюю дверь открывает детина –
Небритая рожа, вся грудь в волосах,
В разорванной майке, семейных трусах.
Дыхнул перегаром: «Чего тебе, детка?
Марина Петровна? Ну, знаю: соседка.
Да только ты зря её ищешь, девица:
Петровна вторую неделю в больнице.
А что там случилось – откуда мне знать?
Чужие проблемы мне даром не нать».
- Алло, извините, седьмая больница?
Быть может, у вас есть Марина Синица?
- Да, в реанимации…
«Значит, всё скверно».
- …а кто Вы ей будете?
- Внучка, наверно…
Предательски в горле застыли слова:
«Да, внучка-не внучка – была бы жива!»
Быть может, Господь услыхал эти мысли,
Что вздохом глубоким в эфире повисли,
Но смерть отпустила стальную удавку,
И бабушка быстро пошла на поправку,
Чтоб в общей палате чрез несколько дней
Увидеться с выросшей внучкой своей.
Им есть, что сказать, что поведать друг другу.
Слова побегут каруселью по кругу,
События встанут на место железно.
И той, и другой будет очень полезно
Узнать всё, что скрыто за давностью лет.
Понять и простить. А, быть может, и нет…
Прошло тридцать лет, даже больше немного,
С тех пор, как «двухсотым» вернулся Серёга.
И кажется мне, что совсем не случайно
Открылась Галине семейная тайна.
А жизнь – это жизнь, безо всяких прикрас,
И нет исключений для вас и для нас...