Ползут автобусы унылым караваном,
косым узором чертит воздух мокрый снег,
ложась в ключицы корневищ овчиной рваной.
Не размыкая облаков заплывших век,
кемарит город, в сны пакуются мгновенья,
мелькают тени по обочинам дорог,
и, провисая, ноют спавшиеся вены
не приручающихся в заспанности строк.
Зима, февраль, души чернильница скудеет,
тощают чувства, испещряются слова,
писать стихи сейчас - напрасная затея,
Бобо стихов моих, по Бродскому, мертва.
Но в слабой судороге псевдовдохновенья,
тугие клавиши случайно поборов,
чуть слышным шёпотом шагнёшь из средостенья
и зазвучишь в нестройной музыке из слов.
И станет легче. Так, как будто разом стают,
сойдут лавинным монстром с сердца ледники,
и вместо точки вновь случится запятая
с теплом ладони кем-то поданной руки.