На вятских просторах журчит родничок
Под кроной кудрявой берёзки,
А ветки в воде, словно чей-то смычок,
Роняют мелодии-блёстки.
Я в этих долинах, усталый изгой
Дорожная пыль на ресницах...
Позволь мне, берёзка, в тени под листвой
Прохладой воды насладиться.
Едва к роднику прикоснулся рукой,
Мрак мыслей тревожных растаял,
Плывут облака по воде ключевой,
Да птиц пролетающих стая…
В краях, где скитался, то камень, то лёд
То скалы, то ветры пустыни.
Но примет, листвою обнимет, поймет
Красавица вятской святыни.
В родительский день я лечу к старикам.
Встречай же, берёзка родная,
Но ветви склонились к могильным холмам,
Усопших покой охраняя.
Присяду за столик, достану стакан,
Взгляну на родные мне лица…
Надежд воскрешения лёгкий обман
Под кроной тенистой кружится.
В корнях твоих корни берёз-стариков,
Стоящих от самой столицы,
Тех самых, что слушали звон кандалов
С утра до вечерней зарницы.
Их мало осталось, но гордо стоят,
Видавшие войны и грозы,
Дедов проводившие в каторжный ад
Сибирского тракта берёзы.
Дрожащей листвой белоствольный конвой -
Берёзы этапам кивали,
И вряд ли, сестрицы, причиной иной
Плакучими вас нарекали.
* * * * *
На вятских просторах журчит родничок
Под кроной кудрявой берёзки,
А ветки в воде, словно чей-то смычок,
Роняют мелодии-блёстки.
Со всех уголков к родничку прилетят
И дети, и внуки, я знаю,
И скажут берёзке, потупивши взгляд,
Ведь я корешок твой, родная!
Морозной зимою, и в летний туман,
В ненастья осенние слёзы
На сердце бальзамом от жизненных ран
Вы, матери-сёстры-берёзы . . .