Нет, просто бесполезно отрицать,
Что мне гармонь милее клавесина,
Когда я напиваюсь, как скотина,
Люблю гармошку, растакую мать!
Нет, сам я не играю: не умею,
Но обожаю этот инструмент.
Под водку и селёдочку балдею
В такой незабываемый момент.
Быть может социальная ущербность,
А, вместе с ней и пролетарский дух
Крушат интеллигентность в прах и пух,
Сдувая фальшь и лживую манерность.
Ах, как она похожа на органчик,
Но только портативный и родной.
Она проста, как цветик-одуванчик,
Как балалайка, как порог родной.
А как она умеет рассказать
О том, что сердцу размилей и краше,
О том , что, ей -же -ей, моё и наше,
О том, что невозможно передать!
Опять сосед трёхрядкой душу рвёт,
На две неразделимые печали:
На русскую, что в даль меня зовёт,
Еврейскую, где хала со свечами.