Под безжалостным светом софитов
Дирижёр - стар, невзрачен и мал -
К пульту вышел походкой разбитой;
Вяло поаплодировал зал.
Улыбнулся оркестру устало
Над очками в оправе стальной,
Поклонился и к тёмному залу
Повернулся сутулой спиной.
И заплакала тонкая скрипка
На горячем девичьем плече,
Альт тревожно и сдержанно вскрикнул,
Гулко грянула виолончель.
Зал исчез, растворился, растаял,
Я ослеп, я оглох, онемел,
Только звуки, в меня прорастая,
Были, чувства минуя, во мне.
Где сумел итальянец приметить
Среднерусский, неспешный восход,
Травы в сизой росе на рассвете,
Босоногих берёз хоровод?
Где священнику музы напели,
Как в чужой, беспредельной глуши,
Под неистовой русской метелью
Замерзает безвестный ямщик?
Как росток, безрассудный и колкий,
Снег пронзает, почуяв весну,
Как на мокром осеннем просёлке
Ветер в лужицах морщит луну.
Как виденьем ушедшего лета
В зимний день, что безмолвен и пуст,
Опускаются жарким букетом
Снегири на калиновый куст.
Я вернулся с финальным аккордом
Из немыслимой дали назад -
Дирижёр, величавый и гордый,
Улыбался в грохочущий зал!