Горной черной безумной газелью
Ворвалась злая черствая боль.
Уронила опять в подземелье,
Перемножив старания на ноль.
Проскакала с неистовой прытью,
Отбивая копытом канкан.
И вино свежих швов с рваной нитью,
Красной кровью уж льется в стакан.
Обездолив рассветное поле,
Поросль саранчой обглодав,
Вновь оставила биться в неволе,
Давит горло, как жадный удав.
Распорола одежды рогами,
Памяти наточила кинжал...
И лежит, обессилив, нагая,
Изнасилованная душа.