Сначала для меня не было ничего. Ни тепла, ни холода, ни тьмы, ни света, ни смены времен, ни течения жизни. Не было прошлого и настоящего. Была лишь вода, что гладко скользила по мне, и воздух, касавшийся меня. Меня тогда звали камнем.
И ничего никогда не менялось, если только в расщелину скалы не прилетал ветер. Он приносил с собой и бросал в меня песок, частички пыли, что-то еще, у чего не было ни имени, ни формы, ни запаха, ни цвета. Он пел мне и воде о том, что там, откуда он прилетал, что-то свершалось, двигалось, там свет сменялся тьмой, тьма светом; там было цветение, движение, звуки, оттенки; там была ЖИЗНЬ.
Но ветер прилетал и улетал, частички из его миров уносила вода, скользнув по моему гладкому боку, и все становилось вновь прежним.
Потом что-то изменилось. Сначала ушла вода. Потом свет, негасимое море света ворвалось в расщелину. Потом нечто вторглось в меня. Меня крушили, ломали, дробили на части то, что раньше было единым целым. Но не было боли, ни страха, ни смятения - ведь меня тогда звали камнем.
Так появилось прошлое. А настоящее было там, где оказалось то, что когда-то было мной. Вокруг все вертелось, менялось. Играя, пятнами наплывали то тьма, то свет. И были краски - море красок, а потом звуки - море звуков! Так вокруг меня появилась жизнь.
Меня изменяли постепенно и непрерывно. Меня шлифовали, дробили, рассекали резцом. Вокруг был свет, но мягкий, не пугающий, а приятный. И то, что было мною когда-то, уже почти могло видеть и этот свет, и силуэт на его теплом фоне. И даже чувствовать движения, изменяющие меня. Да, тело мое изменилось, стало совсем другим. Но мне не под силу было это осознать, ведь меня все еще звали камнем.
А жизнь, окружавшая меня, пропитывала меня все больше, проникала в меня по капле, по крупице, и вот я уже, кажется, могу различать звуки ее... Я слышу и ветер, шумящий листвой где-то неподалеку, и дивные звуки, когда начинает светать... - откуда я знаю, что это птицы? И что-то еще, непонятный, удивительный звук. Как он переменчив, чудесен! Так по-разному звучит он каждый раз, то бодро и весело, то ласково и печально, затем властно и громко и вновь с неизбывной печалью... Откуда знаю я, что этот звук - голос, и что радость, а что печаль?
И однажды вдруг все взорвалось, усилилось в множество раз. И жизнь обрушилась на меня тысячеголосой, оглушительной, упоительной песней. И чувства ворвались в мой мир. Теперь вместо неясных пятен света все кругом сияло и искрилось божественной красотой тысяч цветов и оттенков. Глухие и слабые звуки превратились в небесную музыку, звенящую в воздушных струнах. А у воздуха вдруг появился вкус, и вдох был так сладок! И солнце, дивное солнце засияло мне, и тепло его луча ласково согрело мое тело...
А потом раздался вновь тот голос - голос Его, кто смог оживить даже камень, и никогда не звучал он так нежно, так радостно и страстно. И руки - руки Его - обняли мое тело, такое, каким оно стало. И голос, будивший меня к жизни, теперь пробудил меня к свету; мои распахнулись глаза. Лицо Его было прекрасно, оно светилось счастьем. И Он мне сказал, что имя мое - Галатея...