Осуждение падает на осуждающего.
Когда разболелся Великий Арсений,
Его положили на мягкой постели.
В больнице церковной, чтоб там подлечить.
В то время приходит его посетить
Неведомый друг из обители дальней.
И вдруг соблазнился от мысли печальной:
«- Да это ли тот Преподобный Арсений
На мягкой постели? Учитель смиренья!
Как можно ему так изнеженно жить,
И в это же время спасенью учить!»
Священник его осужденье услышал.
Он мягко монаха уводит за дверь,
Чтоб выведать — кто и откуда сей пришлый,
Где ныне живёт , хорошо ли теперь?
Монах добродушно ему отвечает:
«- Я был пастухом в бедноте и печали,
Теперь я в тепле и накормлен и цел,
О жизни такой и мечтать я не смел!»
«-Так знай же — священник на это ответил,
Сей старец отцом был поставлен при детях,
Царевичей он обучал! Потому,
Десятки рабов предстояли ему.
Он спал на роскошной постели в палатах,
У знати в почёте, и очень богато!
И так — ты обрёл здесь покой от трудов,
А он ,после неги, трудиться готов.»
И пришлый признался в своём заблужденьи,
Просил у священника слёзно прощенья!
Спешим осудить мы друг друга порой,
Но некогда нам последить за собой.
Излишняя надежда на себя — пагубна (Из жизни Пахомия Вел. 15 мая)
Жил инок. И ему всегда казалось!
Спасён лишь тот, кто мучим за Христа.
В то время Церковь миром наслаждалась,
Но инок тот, к Пахомию пристал.
Просил не раз он Чудотворца слёзно,
Чтоб вымолил страдальческий венец.
Пахомий вразумлял его серьёзно:
«- Ревнуешь о Христе, в том молодец!
Ты в иночестве утвердился прочно,
К тому и богомыслием займись,
И жизнию смиренно непорочной
Примером для собратии явись!»
Но наконец, чтоб избежать досады
И ежедневной просьбы «Помолись!»
Ответил: « - Помолюсь, но берегись
Предать Христа, безумствующий брат мой!
Чтоб вместо исповеданья Его,
Ты не отвергнул, в лютый час мученья.
Нельзя без нужды требовать того,
Что может нас ввести во искушенье!
Но если пожеланье так сильно,
То пусть по твоему случится это.
Я помолился! И тебе дано!
А опыт — лучше всякого совета.
Прошло два года. Братья отлучились
Камыш собрать, чтобы постель стелить.
Призвал Пахомий старца: «- Сделай милость,
Трудящихся пора бы накормить.
Се день настал, благоприятно время,
Служение да беспорочно будет!»
Не понял инок! Ношу в оберемя
Схватил и побежал к рабочим людям.
Но тут случайно! Варвары, что жили
В далёкой дали, спрятавшись в горах,
Подвижника бесшумно окружили
И в плен попал нежданно наш монах!
Они ругались грубо и толкали,
Связали старца крепко по рукам,
И саблями несчастного пугали,
Кричали — нашим поклонись богам!
И эти долгожданные мученья
Настали вдруг. Как страшно у Креста!
Злобожное коленопреклоненье
Он совершил! Отрекшись от Христа!
Не думал о душе своей бессмертной,
Идоложертвенное ел и пил.
Довольный варвар, как единоверца,
Злобожника в обитель отпустил.
Сердца людские столь не постоянны,
А плоть слаба и немощна она.
Без Господа!
А если час настанет,
И враг, как варвар, на тебя восстанет.
Что сможешь сделать, душенька, одна?!
Не осмотрительность в обвинении (15 день июня)
В одной из Египетских пустынь
Жил благочестивый Дула.
С любовью и кротким искусством,
Творил он любые дела.
Но враг человеческих судеб
Наводит затменье порой.
И часто небрежные люди
Чернят чистоту клеветой.
Вот странник, пришедший в обитель,
Нечестием руководим.
Святые сосуды похитил
Поправши закон «не кради».
Послушник, пришедший на утро,
Пред службой лампады зажечь,
Проверил церковную утварь,
И видит — украдена вещь.
К несчастью Дула по болезни,
На утреню в храм не пришёл.
И помыслы змейкой полезли:
«Дула! Ну а кто же ещё!»
Вот в храм не пришёл, затаился?!
И легкие мысли, как моль:
«Да, этот Дула возносился,
Ел тайно, не севши за стол!
И, якобы, видели люди,
Он хлеб за стеной продавал,
Сей час же прикрылся простудой,
За дело! Господь покарал!»
Его притащили больного,
И слова не дали сказать.
На строгий допрос к эконому
Решили на время отдать.
Монашеский образ совлекши,
В мирское тряпьё приодев,
Лишили малейшей надежды,
Услышанным быть на суде.
Он видел — ему не поверят!
И сердце в терпенье храня,
На все укоризны-клеветы
Шептал: «- Вы простите меня!»
И братия вся в помраченьи,
Уверила внешних: «Он вор!»
Отдали его на мученье,
И вынес народ приговор:
«Чтоб руки отсечь святотатцу!»
Невинный Дула не роптал.
И как не просили признаться,
«Простите! Простите!» - шептал.
Но слышит Господь страстотерпцев,
И помощь Свою подаёт.
Вот совесть, как стоны из сердца,
Воришке вздохнуть не даёт.
И мечется он и боится,
И тело пылает огнём.
К игумену в келью стучится,
Святые сосуды при нём!
Немедленно шлёт настоятель
Известие это в тюрьму.
Оправдан осужденный татем.
И тать поклонился ему.
Пусть повесть наукою будет,
Судить никого не спеши!
Побойтесь в безумии - люди
Над ближним расправу вершить.
Исправленный мститель (Из пролога 20 день июня)
Поссорились два инока, неважно почему,
Один пришёл разгневанный ко старцу своему:
« - Не примину я иноку скорее отомстить
За это оскорбление похлеще может быть!»
И как не уговаривал тот старец, всё не впрок,
«- Я не могу спокойно жить , пока не отомщу!»
Вот старец опечалился, немного приумолк.
Потом сказал: «- Помолимся, я Бога попрошу».
Молитву очень странную он Богу произнёс,
Такую, что у инока по коже шёл мороз.
«- Господь Ты наш! Не станем мы
Слёз пред Тобою лить.
И уповать не будем мы,
Не будем и любить!
Ты не пекись о нас не мсти,
Но отойди и не прости!
Мы сами ссору начали
И сами кончим спор!»
И слушал инок с ужасом, тот страшный разговор.
Он в ноги пал наставнику:
«- Без Бога нам не жить!
И мстить уже не стану я,
Хочу его любить.
О Господи, прости меня
Спаси, не уходи!
За ссору нашу с иноком
Не мсти и всех прости!
Оставим Богу мщение, но помним мы всегда,
Обиду претерпевшие, спасутся без труда.
На брата зло губительно.
То — дьявольский огонь,
Прощая оскорбителя,
Мы гасим гнев его!
Повиновение власти (22 день июня)
Царствующий в Греции Валент
Ариевой ереси держался.
И в изгнание на много лет
Осудить Евсевия пытался.
Да и кто — приказчик у царя?
Осудить, и за реку отправить,
Выслал он чиновника. Горя,
Христианство Арием поправить!
Но Епископ Самосатский знал,
Что народ на общий бунт решится,
Нежели Евсевия лишится!
Тайно он чиновника призвал.
Будто друга принял перед всеми,
Царского посланника Евсевий,
Не желая быть повинным в драке.
( А народ бунтующий — поверьте!
Показал бы где зимуют раки.
И слугу предал бы лютой смерти.)
Ночь настала и открыл епископ
Одному из верных слуг своих:
«- Тайно от народа и без риска,
Нам приказано покинуть их».
Как покинуть дом архиерейский?
Как корабль оставить без руля?
Но слова Писанья всем известны,
О непротивлении царям:
Несть бо власти, аще не от Бога,
Власти учинены Богом (суть!)
Еретик ли царь, иль Грозный — строгий!
Веру - сохрани! Царя — не трогай!
Сами за себя ответ несут!
Шёл Епископ.
Следом спутник верный,
Книгу и возглавье нёс за ним.
Вот богатство — подданность и вера!
И спасенье в том, что ты гоним.
Паства Самосатская в волненьи,
Где епископ? Что - когда - и с кем?
Вызнали о царском повеленье
И пустились в лодках по реке.
Где надеялись — настигли скоро,
Плачь, рыданье слышится в дали.
Просьбы, увещания, укоры,
Но Евсевий твёрдо говорит:
«- Несть бо ВЛАСТИ, аще не от Бога !
Власти — образ Бога на земле.
Еретик ли царь, иль грозно-строгий!
Не греши ты и Царя не трогай,
Веру разумей в самом себе!
Если не послушны воле царской,
Будете несчастны на земле».
Так учил епископ Самосатский
И ученье то для наших дней.
Царь и ВЛАСТЬ!
Слова те — равнозначны.
Нет царя и власти нет! А значит
Мы теперь рабы у сатаны,
Вместе с ним и власти лишены!
УЧИЛИЩЕ БЛАГОЧЕСТИЯ. Часть вторая.
Безмездные целители (1день июля)
Святые страстотерпцы Косма и Домиан,
Родные братья — римлянами были.
Сыны благочестивых христиан,
Они больных и страждущих лечили.
Успешно тем искусством овладев,
Целили неисцельные болезни.
Лишь только руки к небесам воздев,
В молитвенной мольбе псаломских песен.
Больному говорили всякий раз,
Мы только руки на тебя возложим,
Но сами сделать ничего не можем,
Господь по вере — всех врачует вас.
И исцеленных об одном просили,
О вере во Спасителя Христа!
И Духа Благодать в себе носили,
Наставниками в разных странах были.
Об их целительной чудесной силе,
Молва в народе шла из уст в уста.
Благочестивым юношам казалось,
Что исцеляя души и тела,
Они не все соделали дела,
И стоит к ним щедрот добавить малость.
А потому — наследие своё
Они без промедленья распродали,
И на доходы алчущих питали.,
Стараясь обеспечить им жильё.
Такой пример и пастырям полезен,
И детям всем, как в Господе прожить.
Отдай что есть, при этом будь любезен,
И научись убогого любить.
Образ подаяния милостыни (18 день июля)
Дарила Мелания ради Христа
Богатства простому народу.
Вот как-то приходит в пустынны места,
И Памве святому она принесла
Сребра — триста литр — с собою.
Но Божий угодник, живя от трудов,
Богатства Меланьи отринул.
Она ж умоляла, от этих даров,
Хотя бы частицу он принял.
И Памва послушника кличет к себе:
«- Возьми, то, что выдаст Меланья,
И старцам живущим в бесплодной земле,
Неси от святой подаянье.
К Египетским инокам ты не ходи.
Живя на земле плодородной,
Имеют довольно плодов и воды
И сами питаются сносно».
«- Ты, отче, моё серебро перечтёшь?
Здесь ровно отмеряно — триста!»
«- О, дочь моя! Богу его отдаёшь,
И тем подаяньем себе обретёшь
У Бога надёжную пристань!
Он землю перстом измеряет своим,
И горы Он взвесил однажды.
Неужто не ведает чисел твоих,
Две лепты вдовицы принявший!
Иди и молчи, не труби пред собой,
Но помни — на бедность дающий,
В Небесное Царство войдёт не пустой.
Дорогу осилит идущий!
Пустыннолюбец и страннолюбец (Из жития преподобного Памвы, 18 июль)
История Исайи и Паисия
Двух братьев богатейшего отца,
Душе полезна каждому — по истине,
Достойны оба равного венца.
Когда родитель в Боге упокоился,
Наследство поделили меж собой.
И думали! Как жизнь теперь продолжится,
Коли с торговой свяжутся стезёй?
Всегда бояться, как не обнищаться бы,
И как бы им в разбойники не впасть,
От разоренья, нищим не остаться,
В поездках за наживой не пропасть.
И так, о сём серьёзно поразмыслив,
Подумали о пользе душ своих.
Раздал имущество своё Паисий
И в пустыньке отшельником затих.
Исаия другой пошёл дорогой.
Он выстроил на средства монастырь,
И братии вокруг собрал премного.
В гостиницу стекались нищ и сир.
Он кельи обустроил для монахов,
Больницу — для леченья нищеты.
Служил для всех с усердием и страхом
И был для каждого из них слугой простым.
По смерти братьев, спор возник невинный,
Кто более для бога угодил?
Паисий ли — безмолствуя в пустыне?
Или Исаия, что всем благотворил?
Один исполнил Заповедь Господню:
Продаждь именье и возьми свой крест,
Последуй за Христом, и будь угодник,
Молитвенником тайным этих мест.
Исайя, будучи странноприимцем,
Исполнил так же Заповедь Христа:
Всех принимал он не смотря на лица,
И всем служить до смерти не престал.
Вот помолился преподобный Памва,
И Сам Господь ответил на вопрос.
Всем показал в видении Христос,
Что оба брата ныне в равной славе!
Пустынник добродетелен в моленьи,
И день и ночь о людях слёзы льёт.
А мирянин приносит облегченье,
Спасая в бедах страждущий народ.
Призрение богатства (25 июля)
Святая девушка — Олимпиада,
От нежной юности была обручена
Невредию! Но видно Богу надо,
Чтоб девицей на век была она.
Невредий умер, не дожив до свадьбы,
А следом и родители ушли.
Хозяйкой быть дано Олимпиаде
Всего наследия, и родовой земли.
Наследница великого богатства,
Всё посвятила в Жертву о Христе.
Обогащала церкви, даже братства
Пустынножителей, кормила в простоте.
Больные, странники, сиротки, и вдовицы,
К ней шли всегда, как в материнский дом.
И слава о щедротах той девицы,
Дошла до императорских хором.
Услышал Феодосий император,
Что сродница его — Олимпиада,
Лицом красива, славна добрым нравом,
Решил, что замуж ей идти пора бы!
Он присмотрел в супружество ей мужа,
Послал бояр сосватать деву ту.
Но отвечала: - Мне супруг не нужен,
Мне не дал Бог супружества узду!
Коль умер тот жених, что был от детства,
Назначенный родителем моим,
Мне Богом суждено остаться в девстве,
Благотворить — родным моим в помин.
Разгневанный Великий Феодосий,
В опеку взял имение её,
До взрослых лет! Покуда не попросит
Простить за противление своё.
И в церковь ей хожденье запретили,
Чтоб не слыхала пастырских бесед!
Но девица за всё благодарила,
И императору дала такой ответ:
- О! Царскую оказываешь милость!
И недостойной мне даруешь честь,
Такую, что святителям не снилась:
Моих сокровищ - ты — хранитель есть!
О, государь, благое дело делай!
Раздай церквам и нищим всё добро,
Чтоб я, тщеславясь, поменять не смела
Сокровище Небес — на серебро!
Царь прочитал письмо и удивился
Уму и сердцу сродницы своей.
И всё богатство снова обратилось
Для пользы страждущих вокруг людей.
О, горе! Горе тем, кто отклоняет
От верного пути в страну сует!
Живёт такой «наставник» и не знает,
Что взыщет Бог с него за злой совет.
Истинная добродетель имеет великую силу над неверными (25 июль)
В тесном вертепе у Жёлтых Вод
Богу молился Макарий.
Он окормлял весь окрестный народ.
Знали о том христиане.
Даже татары ходили к нему,
Если нужда возникала.
И не отказывал он никому,
Всех принимал — и не мало.
В те времена царь казанский Махмед,
С войском татар разъярённых,
Много в России наделали бед:
Сотни убитых, пленённых,
Жён, и детей оковал и угнал,
В рабство — в далёкие страны.
Вот уж Макарьевский скит полыхал,
Казням подверглись миряне.
Всех порубили, обитель сожгли,
Там же был схвачен Макарий.
Многих закованных, в плен увели.
Все пред Махмедом предстали!
Гордый сей вождь старика увидал,
Взор его кроткий и тихий.
И по заслугам святому воздал:
С гневом воителям он приказал,
Чтоб поумерили лихость.
«- Как оскорбить вы седины смогли!?
Освободите святого!
Если святую обитель сожгли,
Бог не простит нам такого.
Вы отпустите сограждан его,
Пусть воротятся в Россию!»
Зрелище это достойно того,
Чтобы о нём говорили.
Старец, как пастырь обретший детей,
Шёл из неведомой дали.
С ним отпустили не мало людей,
Малых детей, матерей и мужей!
После тяжёлых ужасных потерь,
Богу хвалу воспевали!
Как святой Александр сделался епископом Команским (12 август)
Святой Команский Александр
Благочестив и просвещенный,
Мог быть богатым и почтенным,
Но нищету избрал он сам.
Жёг угли, продавал их людям
И тем питался кое-как.
Но путь спасителен — коль труден,
Об этом ведал наш чудак.
Его прозвали эфиопом,
Весь чёрен, в угольной пыли.
Одежду он свою не штопал,
И рос — как терний из земли.
Но видел Бог такое рвенье,
И вознести решил его.
Епископ умер в это время
И нет достойных - никого!
В Команск был призван чудотворец
Святой Григорий! Весь народ
Судили на своём соборе,
Кого Григорий изберёт?
Одним — подай красноречивых,
Другим — благообразный друг!
А третьим — чтоб повыше чином.
Четвёртым — денежный сундук.
Но в этом важном деле строгий
Святой Григорий не спешил
На сан святительский от Бога
Назвать избранника просил.
«- Как Бог в Израиле Давида
Избрать в цари благоволил,
Хоть был он мал, невзрачен с виду,
Но Бога слушал Самуил!
Господь сказал: - Не зри на лица,
А в сердце истину найди!»
И начал кое-кто резвиться:
«-Тогда в епископы веди,
Такого, что чернее сажи.
Вот Александра, например,
Пусть угольный епископ скажет,
Как душу нам спасать теперь!»
Святой Григорий Александра
Просил пред ставить на собор.
(В одежде угольной и драной)
И с ним затеял разговор!
Вот угольник святому старцу,
На все вопросы дал ответ.
А тот велел ему купаться,
И слуг послал с одеждой вслед.
Тем временем святой Григорий
Беседы вёл.
Вот вышел вскоре,
В одежде светлой, чист лицом,
Благообразным молодцом,
Смиренный угольщик в собранье.
И по Священному Писанью
Святой Григорий испытанье
Перед честным народом вёл.
И Александр — не подвёл!
Он сам рассеял все сомненья!
Здесь слов Господних исполненье:
Судить мы любим по лицу
Но сердце — видимо Отцу!
Пустынник (27 день августа)
Услышал князь Египетский
О преподобном Пимене.
О подвиге безмолвия
В пустынном житие.
Слуга примчался с просьбою,
Чтоб князя старец принял бы!
А старец опечалился
И сам сказал себе:
Позволю то вельможе я,
И весь народ пойдёт ко мне.
Нарушат жизнь пустынную,
Молитву разорят.
И в сеть гордыни может быть
Меня повергнут ложную.
И к подвигу остыну я.
Ярится враг — не зря!
И князь отказ решительный
От старца получил:
«- Не тщился чтобы видеть он
Пустынника седин!»
«- Видать грехи причиною?»
(Отметил скорбно князь.)
И выдумал бесчиние
Лукавый бесов глаз.
Арестовал племянника,
А матери сказал о том,
Что если Пимен явится
Перед его лицом.-.
Освободит он отрока!
Не хочет старец пряника,
И князя сделал ворогом,
Пусть встретится с кнутом!
Сестра бежала к Пимену
Растерзанная горестью.
Молила о спасении
Того, что родила.
И вот — ответил письменно!
Уважил княжей гордости.
Просил о повелении
Пересмотреть дела:
«И если преступление
Племянника ужасное
Достоин будет казни он,
И по делам — умрёт.
А — этим облегчение
Получит перед Господом.
Земное наказание
Пойдёт ему в зачёт!»
Не видел князь пустынника!
Но рад письму от оного.
Освободил невинного,
И удивлён был сам,
Такому правосудию
И разуму пустынному.
А то письмо от Пимена
Как руку целовал!
Средство сделать врага другом. (27 день августа)
Жил некоторый старец в Египетской пустыне,
Все звали богомольцем пустынника того,
К нему народ почтенно стремился, как к святыне,
Просить благословение — от руки его!
В те дни пришёл в пустыню известный авва Пимен,
Там основал обитель со братией своей.
И старца позабывши, к нему народ нахлынул!
Разгневался пустынник от этаких вестей.
От зависти и гнева худое толковал он
О Пимене и ските — стараясь замарать.
Прознал Великий Пимен о споре не желанном,
И призывает братьев, тот гнев уврачевать.
Монахам объяснил он: «- Вот люд не постоянный,
Святаго мужа бросил и к нам спешит теперь.
Но старца мы упросим — простить нас окаянных,
Пусть сменит гнев на милость и отворит нам дверь».
И вот у кельи старца толпою молчаливой,
Палимы жарким солнцем, и агнцев смирней,
Спросив благословенье — его не получили!
Коленопреклоненно стояли у дверей.
И видя то смиренье, терпение и кротость,
Отверз им двери старец - на милость гнев сменил.
С любовью не поддельной облобызал их просто,
И вскоре сам обитель пришельцев навестил.
И тот урок полезный нам тоже пригодится,
Когда не знаем средства , чем угасить огонь.
В такой обиде лучше невинным повиниться,
И гнев сменить на радость, а злобу — на покой.
Предмет разговоров (27 день августа)
О добродетелях святого слышал инок.
И к Пимену из дальних стран влачась,
Он принят был родней родного сына,
Обласкан — и беседа началась.
И посетитель начал о Писаньи,
О тайнах мирозданья говорить.
Молчал Великий, сокрушаясь в тайне,
Чему сего учёного учить?
Вот, всё что знал — поведал старцу инок,
И, распростившись, вышел вон пустой.
Ученику печально объявил он:
«- Зачем я путь проделывал такой?»
Увидел Пимен — инок огорчился!
И объясняет так ученику:
«- Любезный брат совсем переучился,
До тех высот достичь я не могу.
Когда б, спросил о слабостях духовных,
О нашем падшем, бедном естестве,
О том, насколько крепкие оковы,
И как силки упрятаны в листве.
На то бы с удовольствием ответил!»
И понял инок, в чём его пробел.
Вернулся к Пимену и слушал до рассвета,
И плакал и прервать его не смел.
Учиться вечно нам — не научиться ,
Ко Господу пройти тернистый путь.
Как изловчиться? Где нам схорониться?
Чтоб душу уберечь от страшных пут!
НРАВОУЧИТЕЛЬНЫЕ ПРАВИЛА ПРЕПОДОБНОГО ПИМЕНА
Не слушай о чужих грехах.
Отче! Отче! Я смущаюсь и хочу уйти отсюда.
Очень-очень соблазняюсь, слыша о собрате худо!
Мне худую эту новость верный человек сказал.
Что сказал, то слово в слово, видели мои глаза.
Ответ.
Твой дружок, что дует в уши, если верен был бы так,
Не судил чужую душу, и не стал бы клеветать.
Ты не верь чужому слову, и не верь чужим глазам.
Если ж ты увидел злое — осуждать не должен сам.
Мы в своём глазу не видим и бревна за суетой.
А невинного обидеть — не страшимся клеветой!
О покаянии.
Я соделал грех сегодня, оступился на беду.
В покаянье на три года, я наверное уйду.
(Святый Пимен отвечает: - Много!)
Мучит, мучит совесть очень,
И на сердце тяжек гнёт!
Так благослови же, отче,
Покаяние на год?
(ответ: - Много!)
Значит, сорок дней мне плакать,
И омыть грехи слезой!
«- Не количество здесь — знаком!
Важен твой душевный строй.
(Грешнику ответил Пимен)
Под предлогами любыми
Этот грех не ворошить.
И тридневным покаяньем
Можно умалить Творца.
Если целью мы поставим,
Не сдаваться до конца.
Как удалиться от худых помыслов.
Когда коноб стоит огнём согретый,
Не мухи, не жуки к нему не льнут.
Когда ж простынет — налетят несметно,
Козявки и букашки приползут.
И с человеком так же происходит.
Пока он держит в Господе свой ум,
Далече враг лукавый ходит- бродит,
К нам прилепиться нелегко ему.
Когда ж попустим леность или праздность,
Враг низлагает на лопатки вдруг.
Тут рой несметный помыслов ужасных
Летит, кружит, куражится вокруг.
О молитве.
По левую сторону — помыслы злые,
По левую сторону — вечный огонь.
По правую - воды молитвы простые,
По правую — плачь покаянный и стон.
И если горю я от левого края,
И страсти огнём обжигают меня.
Я их беспощадно водой заливаю,
Молитва сердечная — против огня.
О молчании.
Когда-то юного собрата Агафона,
Великий Пимен называл отцом.
И вопрошали все недоумённо:
- Почто отцом? Безусое лицо!
- Молчащие уста, любого старцем
Соделать могут. Это неспроста!
Есть люди, что молчат — но непрестанно
Судачат их сердечные уста.
И осуждают за любой поступок.
А есть такие — что-то говорят
Весь день, точней в любое время суток,
Но их сердца молитвенно молчат!
Худого ни о ком не помышляют,
Не тонут в многословной суете.
Не мстят, не лгут, других не осуждают,
А предстоят пред Богом в чистоте.
О строительстве духовном
Когда строитель строит дом себе,
Он разное для дела собирает.
Древа, песок, кирпич, ещё гвоздей,
Побольше для работы запасает.
Вот эдак должен каждый попещись,
О внутреннем духовном устроеньи.
От каждой добродетели потщись,
Взять некую частицу для строенья.
Истинный трудник (18 день января)
Преподобный Моисей явился
Из разбойников в обитель!
Он молился!
Каялся и нёс посты смиренно,
Став примером необыкновенным.
Средь людей благочестив и славен.
И не только молодые стали
Приходить учиться совершенству.
Даже иноки — свой путь прошедши,
Находили пользу с ним в общеньи.
Вот пример его плодов смиренья:
Выбрав самый жёсткий образ жизни,
Этот удивительный подвижник,
Ночью тайно обходил собратий,
Чтобы помощь срочно оказать им.
Многие от старости ослабли:
Моисей у хижин водоносы
Собирал, а в них — воды ни капли
Не оставили ночные росы.
Далека речушка от пустыни!
Моисей, как светлый Дух парящий,
Приносил к порогу ветхих скиний,
Воду — сей родник животворящий.