Ничего вокруг не понимая,
Он вдвойне и плакал, и смеялся,
А в груди, простреленной в Афгане,
Спорили два сердца у него.
Вот одно – родное – разозлилось:
– С жиру завелись тут металлисты,
– А во мне – ни форса, ни жиринки,
Только жар да вражеский свинец…
Сердце друга, что в себе носил он,
Словно перед боем, утешало:
– Ну а что же им прикажешь делать,
Если дела нету по душе?..
Больше штатских в смерти понимая,
Он на жизнь смотрел в четыре глаза
(Не смеюсь, поверьте, не до шуток –
Никогда он не носил очки).