Юрий Кублановский о Владимире Берязеве.
http://magazines.russ.ru:81/sib/avt/beryazev/kubl.html
Писать стихи в посттоталитарной России — после великой Криминальной революции — занятие неблагодарное. Не чувствуешь отклика, ощущение, что все заняты "другими делами", что несмотря на литературный девятый вал, нет в современной литературе (а шире — культуре, жизни) чистоты, прозрачности, искреннего культурного аристократизма. Все замутнено мировоззренческой невнятицей и словесной необязательностью. Да и спонтанности тоже не хватает — поэзия в целом выглядит как с усилием выжатая из тюбика паста.
На это накладывается и общий кризис поэзии в "мировом сообществе": настоящее искусство вымывается из технотронной цивилизации...
И все-таки не писать — нельзя: когда есть вдохновение, дуновение, веяние (любимое слово Аполлона Григорьева), дар Божий.
Им наделен — и вполне щедро — Владимир Берязев. Стихийность (не случайно Павел Васильев — из числа его любимых поэтов) Берязева выверена поэтическим мастерством, в его поэзии много жизни. Пожалуй, я сравнил бы ее с лирическим миром покойного Евгения Блажиевского: пафос и лиризм находятся здесь в непринужденной стихийной спайке. Это поэзия свежая, незакаменевшая, незабронзовевшая в самолюбовании и самозначительности. Правда, иногда ее энергетика переходит в "нахрап", но, слава Богу, намного чаще хороший вкус не изменяет поэту.
Как Россия прирастает Сибирью, так и поэзия ее центра прирастает сибирскими литературными самородками, в той или иной степени отшлифованными культурой. Кислород поэтического мира Берязева — ей в помощь.
Юрий Кублановский.
3 декабря 2007 г., Париж