Его частицей тишины вписали
в небесный список нашего полка.
Немели на подушечках медали
и суровели хмуро облака.
А первая упавшая дождинка,
похожая на маленький разрыв,
была из рая, кажется, слезинкой –
предвестницей, диктующей разлив.
Срывалась медь с высоких нот в окопчик –
рубеж его последний огневой.
И не хотелось громких слов, и общих.
Хотелось стать, хотя б на миг, рекой.
Катить себя среди лугов и пашни,
смотреть бездумно в книгу облаков
и начисто забыть о рукопашной,
на стыке нестыкуемых веков.