Прозаический этюд.
Скажи,
Какой ты след оставишь?
След,
Чтобы вытерли паркет?
И посмотрели косо вслед?
Или
Незримый прочный след
В чужой душе на много лет.
(Л. Мартынов.)
---------------------------
Раскинув руки, я лежу на пустынном берегу Соленого озера. И смотрю в бездонное, синее небо. Солнце ослепительно-ярким шариком висит над землей. Белые облачка, словно купола раскрывшихся парашютов, неподвижны.
Ни вздоха ветра, ни капли дождя. Зной и тишина. А где-то далеко второй год гремит страшная война и гибнут наши хорошие люди, но я в глубоком тылу среди прекрасных казахских степей. Совсем низко надо мной повис большой, лохматый коршун. Он зорко и жадно вглядывается в серебристые ковыли. Он ищет добычу, мне кажется, что это немецкий самолет. Его черный , хищный клюв прямо нацелен в мою грудь. Как его сбить? Я схватил блестящую гальку и, широко размахнувшись, запустил ее в небо. Но камень не достигнув цели падает обратно на землю.
Я взбежал на пригорок и пригрозил коршуну-стервятнику кулаком.
"Улетай отсюда! Не боюсь тебя!"-крикнул я и, сунув два пальца в рот , пронзительно засвистел. Коршун нехотя отвалил в сторону и, тяжело махая крыльями, улетел прочь. Облака, теперь больше похожие на больших,
белых птиц , потянулись в сторону солнца." Это не облака-сказала мне однажды молодая, черноволосая казашка Флюра - мамина подруга." Это лебеди летят к солнцу, к свободе." А хватит ли у них сил? - недоверчиво спросил я. "Еще, как хватит!-Убежденно и решительно сказала она. " Ты видишь какие у них широкие и сильные крылья. Хочешь я расскажу тебе легенду? "Еще бы я не хотел. Она так интересно рассказывает." Давно это было. Так давно,что люди почти забыли об этом. Однажды в наши края ворвалась страшная, черная сила. Враги убивали всех; и старых, и малых. И только красивых, как весенние , степные цветы, девушек, хан приказал схватить живыми.
О, девушки дрались не хуже мужчин, но это были все-таки женщины , слабы и нежны. Многие погибли в бою, но некоторые попали в плен.
И когда враги насытившись кровью и добычей двинулись в обратный путь, зализывая раны, как бешенные псы, руки девушек были связаны сыромятными ремнями." Голос Флюры лился, как степной ручеек, то напрягаясь, то успокаиваясь, манил в степь, где ветер скачет на белогривом скакуне,
сбивая копытами трепетные головки одуванчиков. Я жадно вслушивался в слова казашки. " Тяжелый путь сквозь леса и степи длился несколько
дней. Пленницы устало, изнемогая от жары и пыли , брели за повозками.
Враги не давали девушкам ни есть, ни пить. Плетки свистели в воздухе, подгоняя девушек. " Я смотрел на Флюру и легенда, словно наяву, оживала предо мной." Наступила ночь. Враги храпели на повозках и только ханская стража не смыкала глаз, но и они утомились. И тогда девушки решили бежать. Руки связаны, ноги изранены, но есть еще оружие-это зубы. Одна высокая, с темносиними, как наступающая ночь глазами. храбрая и гордая перегрызла зубами ремни у подруги. И когда враги проснулись , пленниц и след простыл. Взбешенный хан послал вдогон самых свирепых и метких всадников. А тем временем беглянки уже почти достигли густой опушки леса, когда за их спинами раздались торжествующие крики врагов. Вон, видишь, тот лесок на горизонте?-
сказала Флюра, протягивая руку. Да, я знал тот лес. Не раз с ребятами ходил туда и собирал грибы и ягоды. А Флюра продолжала. " В отчаянье девушки замахали руками и бросились бежать изо всех последних сил.... и вдруг руки превратились в могучие крылья. Опешили всадники, никогда не видели такого чуда. Изумленные и растерянные остановили коней, а птицы поднимались все выше и выше. И выхватили враги стрелы из колчанов. И пустили их в стаю, С протяжным стоном рухнула на землю храбрая и гордая лебедь. И закрылись глаза ее цвета наступающей ночи" Флюра замолчала, открыла форточку.
" Что-то душно"- сказала она. И спросила. "Ты ведь любишь ветер,пусть маленько побродит по комнате" Я слабо кивнул головой. Еще бы . Мне хотелось глотнуть свежего воздуха. До болезни я целые дни проводил на улице. И бегал босиком, как все ребятишки нашей улицы.
Я люблю, когда ветер дует в лицо. И весело пузырит мою сатиновую рубашку, она превращается в маленький парус...и Флюра закрыв форточку, продолжала;" Потом птицы долго-долго и высоко кружились над местом гибели своей подруги. Враги отгоняли птиц стрелами и криками, но лебеди упорно возвращались и плакали горючими слезами. Теперь на том месте большое озеро. " Да, я знаю это озеро. На нем ничего не растет, даже малой камышинки. Оно чистое, как слеза и соленое, как слезы.
Я переборол болезнь И вот теперь лежу на траве, гляжу на белую кипень облаков и вспоминаю первую мою встречу с Флюрой Встречу,
которая потом переросла в крепкую дружбу, какая может быть между девятилетним ребенком и взрослой красивой, как степной цветок, девушкой.
В то предвоенное лето Флюра работала учетчицей в первой полеводческой бригаде. Наступали веселые и трудные дни и ночи уборочки. Хорошо помню, как мы с Колькой--моим ровесником, сыном комбайнера Ивана Шустина. Многие звали его просто--Иванша за веселый, добродушный нрав, за высокую работоспособность, и безвозмездное желание помочь всем и каждому. Так вот , мы с Колькой с разрешения его отца взбирались на мостик комбайна и становились рядом с Иваншой. И подолгу слушали грохот цепей и шестерен старой машины. И с интересом наблюдали как падают колосья на полотно хедера и исчезают в утробе "Коммунара" Такое название красовалось на его железном боку. Тащил его слабосильный трактор ХТЗ. С передними маленькими и задними огромными железными со шпорами колесами. Как мы были счастливы постоять на мостике и видеть все поле , волнуемое слабым теплым ветерком. Иногда с разрешения Колькиного отца, мы влезали в бункер и с радостью, протягивая ладони, ловили струю зерна.
Как-то раз , стоя на мостике, мы увидели бегущего к нам человека. Это
был Хаким-пастух. молодой широколицый, долговязый парень. Он пас недалеко совхозное стадо и оставив на попечении подпаска коров в небольшом березовом колке, прибежал к нам. Мы знали, что Хаким очень любил технику--особенно комбайны. Он страстно мечтал выучиться на комбайнера. Восторгу его не было предела, когда Иванша давал подержать
штурвал на минуту. И какая же высокая гордость росла в его душе- это
было видно по выражению лица. Иванша, можно сказать. и женил Хакима на Флюре. , потому что мы знали, что пастух очень и очень неравнодушен
к учетчице. Как-то в разгар дня пастух прибежал к нам на комбайн, как вдруг на дороге показалась Флюра на маленькой, послушной лошадке.
Иванша шутливо подтолкнул пастуха в бок и сказал. "Смотри, Хаким, твоя малаечка едет. Встречай! Девка ждет не дождется, когда -посватаешь!"
Пастух густо покраснел. Мне даже показалось, что я слышу как бьется в
его груди молодое и горячее сердце. И после уборки урожая они действительно поженились и мы крепко подружились семьями.
Наступил сорок первый год. И пришла страшная, кровавая война.
Сначала сразу после уборки хлебов ушел на войну Иван Шустин, через месяц очередь пришла и пастуха. Все меньше оставалось в деревне мужиков. А работы в совхозе было невпроворот. И начинали впрягаться потихоньку в работу и мы--малолетки. Время шло и однажды к дому Шустиных, стреляя дымом и дребезжа старыми бортами подкатила полуторка.
Открылась дверка и показалась пара костылей, тычась и задевая угол дверки
костыли прислонились сбоку кабины. Потом появилась нога в запыленном
кирзовом сапоге, потом другая...штанина подвернутая и стянутая ремешком,
вместо ноги. И наконец показался сам хозяин костылей . Это был Иванша. Я глядел из окна и ..боже мой , как мне хотелось в эту минуту броситься к дяде Ване, но сделать этого я не мог. Два дня
назад , играя с ребятами в прятки возле скотного двора, я забрался в густой конопляник и там рассадил ногу о разбитое и выброшенное кем-то стекло, мы же бегали почти все лето босиком и наши пятки были грубее "чертовой кожи" . Ходила к Шустиным и Флюра , пришла оттуда
тихая, задумчивая с поджатыми крепко губами. " Ну как там на войне?
Что дядя Ваня рассказывал? Скоро фашистов прогоним? - засыпал я вопросами. Хотелось поскорее узнать, как наши бьют фашистов. Флюра присела на лавочку и медленно , точно во сне, сняла платок. Долго и внимательно смотрела на меня, словно собиралась с мыслями. Из глаз
ее всегда сияющих радостью и мягкой озаряющей улыбкой в эту минуту
лилась сдержанная печаль. И Флюра сказала с тоскливой остановкой;
" Страшно там... наши отступают...все время отступают , но мы,
Иванша сказал, все равно победим!" А моего Хакима он не видел, не встречал." Я знал, что Флюра давно не получает писем от мужа.
Лицо ее осунулось, словно после болезни и вся она эти последние дни
ходила, словно потерянная, погруженная в свои думы, в предчувствии
чего-то тяжелого, давящего ее душу. Вечерами, не зажигая огня, моя мама и фЛЮРА подолгу сидели в другой комнате и о чем--то тихо разговаривали. Я же сидел на кухне, спиной к печке и с упоением , не отрываясь читал книгу Тихий Дон М. Шолохова. Эта замечательная книга настолько увлекла меня, что я не отзывался на просьбу матери покушать
и сходить за водой. Прошло несколько дней. Флюра не приходила к нам Это меня тревожило.
Я несколько раз бегал к ее домику, но двери были на замке, а на окнах белели занавески. На мои настойчивые вопросы мама отвечала уклончиво, словно держала в душе какую-то тайну. " Ну, где ж ей быть. на работе , наверно, а может в район уехала, да мало ли..."
Флюра пришла неожиданно днем. Присев рядом со мной на лавочке и погладив мои растрепанные, рыжие волосы, она ласково спросила" Соскучился?"
Я кивнул головой Еще бы. Она стала для меня вместо родной сестры, которой у меня никогда не было. Потом она с мамой ушла в другую комнату и сквозь неплотно закрытую дверь ясно услышал слово: " Отказали"
Я пожал плечами . Кому отказали? Зачем отказали? Здесь какая-то тайна--
подумал я. Эта тайна осталась бы долго неузнанной, если бы через неделю, когда я шел домой , насвистывая песню три танкиста. не встретил маму взволнованную и бледную. " Сынок, где ты пропадал?- И сунув мне в руки узелок с картофельными пирожками- быстро добавила;
" Беги скорей к конторе, проводи Флюру, на фронт уезжает, добилась таки ... Поспешай. может успеешь".. Я опрометью кинулся напрямик. не разбирая дороги. Возле совхозной конторы, пофыркивая мотором, стояла та же старая полуторка. На крыльцо вышел военный и зычно крикнул " Занимай места! Поехали!" Флюра уже стояла в кузове и , наверно, искала меня глазами. Взревев мотором, машина тронулась. Я успел добежать и крикнул; " Флюра, лови!" Она поймала узелок с пирожками и , прижав его к груди, махнула рукой. Сквозь поднятую колесами пыль, я услышал;
" Слушайся мать и береги лебедей!" Я бежал до тех пор, пока машина не скрылась за поворотом. Только один раз мы получили от нее письмо. Она воевала снайпером. С тех пор прошло много лет. Выросло новое поколение. Повторяется детство, повторяется юность. У меня растут дети.
Но они и твои дети Флюра, потому что имя твое носит одна из моих дочерей.