Лохматый. А шерсть словно тЫрса*,
С таким же оттенком земным.
Я помню, как он приблудился,
Во двор мой, в начале весны.
В глазах воспаления алость,
Голодный, и лапа в грязи.
Но всё же, тогда мне казалось,
Он вовсе не хлеба просил.
Во взгляде затравленном влажно
Читался вопрос: почему
Так холодно в жизни и страшно,
И так одиноко ему?
Больные глазенки расширив,
Взывала щенячья тоска:
А есть ли любовь в этом мире?
И где ее божья рука?
Любовь... Эта странная сила,
Что сердце живое влечёт.
Так есть. Так, наверное, было.
Когда-нибудь будет ещё.
Да только любви той на вырост,
Ты, Господи, нам не судил...
Щенок на руках моих вырос.
Из рук моих ел он и пил.
Мой пес, мой дружок, мой попутчик,
Здесь легче прожить не любя,
И может, мне было бы лучше
Прогнать от порога тебя.
Тогда бы не стал я, невольно,
Так глухо и проклято слеп,
Когда отвернувшись, позволил,
Одеть на тебя эту цепь.
И не был, наверно, в ответе
За то что ночами ты выл
И то, что твой мир был не светел,
А мой оказался не мил.
Пять лет прячут день тот "вчерашний",
Но гложет вопрос – почему,
Нам в жизни бывает так страшно,
Так больно, и мне, и ему?
До вздоха, до стона, до хрипа,
До горькой всю ночь напролёт,
Опять предо мною про выбор
Вопрос этот вечный встаёт.
Бутылка, блокнот, папиросы.
И память от прожитых лет.
Вопросы, вопросы, вопросы,
Вот только ответов всё нет.
.....
тЫрса* - степной ковыль.