Не на шутку ночью разыгралась вьюга.
До утра наверно не унять её.
От ударов ветра ходуном лачуга
Расходилась. Сразу видно, что гнильё.
Низкие окошки спрятались в сугробы.
И одной петлёю за косой косяк
Дверь, едва цепляясь, голосом утробным,
Содрогаясь дико, кашляла – кхак-кхак!
На остывшей печке под тулупом битым
До проплешин молью ёжился старик.
Шевеля губами, он шептал молитвы,
И порой крестился на иконный лик.
Вспоминал былое, утирая слёзы
Эхом отдавался безутешный всхлип.
А вокруг трещали лютые морозы
Обжигали щёки матушки-земли.
Он один остался. Брошена деревня.
Не сыскать в округе ни одной души.
Газа нет и света, и дорог. А время,
Разгулявшись вволю, всё вокруг крушит.
Поутру однажды не проснется старый.
На печи навеки обретёт покой.
Похоронен будет под своей хибарой
И оплакан с неба павшею звездой.